У меня было чувство, что теперь я могу начать процесс воссоздания своего собственного достоинства. За годы, проведённые с Уилмой, от него мало что осталось. Возможно, ничего, кроме видимости, лишённой сути. Теперь у меня появилось чувство, что я смогу освободиться от всех этих жутких людей. Освободится от Рэнди, этой пустой оболочки, этого лишённого всякой этики ничтожества. Конечно, освободиться от Хайеса, и от необходимости использовать его совершенно бездарную мазню в программе "Феррис". Освободиться от этой бабёнки Джона, этой грубой, неженственной клоунши. Расплеваться, наконец-таки, с Уинсаном, который являет собой утрированную почти до непотребства картину моей собственной потери самоуважения. Пол Докерти - вот кого я бы оставил из всех них, по необходимости. И он лучший из всей этой братии. Возможно, он - лучший, потому что, не считая Гилмана Хайеса, он - совсем ещё новичок. Ещё несколько лет, да, пожалуй, и месяцев, и Уилма какими-то окольными путями добралась бы до него, и получив над ним контроль, смогла бы отобрать бы у него всё.
Я знал, что отныне буду иметь дело с Полом, и чувствовал, что он сохранит наше сотрудничество. Мне нечего бояться. Я снова и снова внушал себе это. Совершенно нечего бояться.
Это не стало по-настоящему ужасным для меня до тех пор, пока они все не собрались и не стали плавать взад-вперёд в своих лодках, вылавливая её тело. Перед моим мысленным взором возникли беспощадные крючки, рыщущие в поисках её плоти. По-моему, у меня всегда было слишком богатое воображение.
У меня не было сил за этим наблюдать. Молодой человек, одетый в штатское и довольно назойливый, сказал, что мне нельзя уезжать. Я пошёл в свою комнату. Мне хотелось, чтобы весь этот эпизод меня не коснулся. Я облачился в свой излюбленный фланелевый халат, сидел в глубоком кресле в своей комнате, в темноте курил свою трубку и пытался думать о той работе, что предстояла мне по возвращении в контору. Но всё то время я осознавал, что они там, со своими фонарями, лодками и крючками, и своим ржанием. Я знал, что это попадёт в газеты, и что мистер Хоуи сочтёт необходимыми вызвать меня к себе для небольшого разговора.
Прежде мне казалось, что я ему нравлюсь. Теперь, похоже, я ему разонравился. У него язык не повернется сказать, что я не справляюсь с работой. Конечно, это Уилма Феррис настроила его против меня. Это несправедливо. Я не охотился за заказом от Феррис. Чего мистер Хоуи, похоже, не осознаёт, так это что я наиболее эффективен, занимаясь теми клиентами, которые ведут бизнес по всем правилам. В деловых отношениях нужно быть джентльменом. Спокойствие и тщательное обдумывание могут оказаться гораздо действеннее, нежели всё это застенчивое мельтешение в свете. Хороший спокойный ленч, бренди и обсуждение деловых проблем. Я никогда не просил дать мне заказ от Феррис. Я никогда не ощущал себя вполне компетентным, чтобы заниматься им, потому что я никогда не мог разговаривать должным образом с этой чёртовой бабой. Казалось, что она всегда будет надо мной насмехаться. А я не считаю себя комичным человеком. Я образованный. Я довольно прочно стою на ногах. Я наделён здоровьем и, как мне думается, определённым достоинством.
