- Смотрите, Пол, я бежала по воздуху. Это такой хороший трюк. Клоунский трюк. Перебираешь ногами с бешеной скоростью, и... строишь рожи и...
Потом что-то оборвалось позади моих глаз, но уж плакать я никак не собиралась, так что я крепко стиснула зубы, сдерживая себя, потому что не было никакой причины, чтобы плакать, и этот тонкий ужасный звук, вылетавший между моих стиснутых зубов, звук, который поднимался по моему горлу, как пила. Он обхватил меня. Я чувствовала его неуверенность, продолжая издавать эти непозволительные жалкие звуки, что-то вроде - ннннн ннннн ннннн сквозь зубы, думая, Бог мой, Джуди, ты поёшь от приятного ощущения, вызванного полотенцем, а сейчас ты стоишь здесь и сходишь с ума. Он повернул меня и повел к машинам. Я шла согнувшись, потому что от беззвучного плача, почти беззвучного, едва не сложилась пополам. Я спотыкалась, но он поддерживал меня одной рукой. Он усадил меня в пахнувший новизной автомобиль, закрыл дверцы, поднял стёкла и положил ладонь мне на затылок, прижав моё лицо к своему пиджаку со словами и сказал:
- А теперь давайте.
Этими словами он вышиб дно из запруды.
Огромная масса воды с рёвом хлынула в долину. Да, хороша же была, ничего не сказать. Я цеплялась за него, пускала слюни и зарывала лицо в его пиджак, стонала, повизгивала и голосила, не зная, откуда всё это берётся и почему. Была хорошая большая грудь, пара хороших больших ласковых рук, и убаюкивающее нашёптывание всякий раз, когда саунд-трек предоставлял ему такую возможность. Меня захлестнуло этим потоком, и долгое время я была просто ничем. Просто вчерашними недоеденными спагетти. Размякшей массой, которая, со всё более редкими и неожиданными интервалами, выдаёт взрывные фыркающие звуки. По мере того, как медленно возвращалось сознание, возвращалась и гордость. Я с усилием приподнялась, отстранилась, и передвинулась на дальний край сидения. В кармане джемпера лежала косметическая салфетка. Я высморкала нос, который, как мне представлялось, теперь был похож на редиску. Выбросила салфетку из окна машины, опустила стекло ещё ниже, и голосом маркизы попросила сигарету. Он дал её мне. Я испортила первую затяжку заключительным всхлипом, и едва не задохнулась.
Я злилась на него. Да кто он такой, чтобы вторгаться в мою личную жизнь? Чем, по его разумению, он занимается? Кому нужна его жалость?
- Кажется, я была несколько несдержанна, - сказала я.
- Вы выложились на полную катушку.
