– Странная у вас фамилия: Варавва. Церковная? – осведомился старик.
– Скорее, евангельская. Моего «тезку», нераскаянного разбойника Варавву, собирались распять бок о бок с Христом...
– Да и в вас есть что-то разбойничье, нераскаянное. Так чем обязан?
– Примите извинения за ранний визит, но ваше имя упомянуто в воспоминаниях некоего Оскара Тайбеле.
Старик молча пропустил меня в гостиную.
– И что же? Вы принесли мне весточку от Тайбеле?
– В каком-то роде да: Оскар Вольфович недавно умер.
– Вот как... Вот как... Так в чем же собственно состоит ваше дело?
– Похоже, я являюсь наследником всего его состояния.
– Тайбеле был обеспеченным человеком?
– Не слишком.
– И каков объем его наследства?
– Примерно сто страниц, исписанных мелким почерком, не считая резной тросточки.
– Любопытно... Хотите кофе?
– Не откажусь...
Пока хозяин шумел кофемолкой и позвякивал чашками, я рассматривал убранство дома, вернее пеструю галерею экзотических редкостей – свидетельство бурной и романтичной жизни хозяина.
Кабинет Отто Юльевича, так я решил называть его, не напрягая артикуляции, напоминал филиал музея Народов Востока, а по количеству нецке, тибетских мандал, жутких масок, чаш с иероглифами и медных колокольчиков, возможно, даже превосходил его.
Коллекция черепов выстроилась на широкой каминной полке. Природная гамма была разложена по спектру от выбеленной солнцем теменной кости, найденной на границе гобийской пустыни, до черного черепа, лоснящегося, как каменный уголь, наверняка извлеченного из камбоджийского болота. Возглавлял посмертный парад желтый череп, оправленный в серебро, с откидывающимся срезанным куполом.
У камина красовались войлочные, шитые бисером сапоги: подарок маршала Чойболсана. Стены топорщились рогами косуль и мускусных оленей, вставленными в кедровые плашки. Судя по этому сувенирному послужному списку, Отто Юльевич длительное время был резидентом внешней разведки на Ближнем Востоке.
– Все эти сокровища собраны мною во время командировок в Монголию, азиатские страны и на Дальний Восток. Здесь почти полная коллекция предметов азиатских культов, включая такие экзотические, как черный бон, – скромно заметил Отто Юльевич.
– Вы были в Тибете?
– Да, и неоднократно.
– Страшноватая коллекция, – кивнул я на ряд черепов. – Надеюсь, что это черепа не ваших друзей?
– Да, вы угадали. Череп – спутник философа, ибо без труда наводит на мысли о бренности бытия, а это, как известно, облагораживает.
