– Да, в воде было теплее! Что это было? Цепь? Откуда?
Я взобрался на насыпь и вышел на мост, ощупал перила, осмотрел дорогу, но ничего не обнаружил. Под мостом темнела бурная река. Огни «Спортинга» погасли. Поднять мотоцикл со дна сейчас было нереально. Коченея на ветру, мы стали голосовать. Мимо нас сквозь дождь проносились редкие машины, обдавая ливнем брызг.
– Посиди здесь... – попросила Маша, и я покорно сел на брошенную покрышку, проклиная себя за бессилие. Но не я придумал этот мир, где трогательная, взывающая о помощи женская красота становится последней надеждой на ночном шоссе.
Наживка сработала: на обочине затормозила шикарная черная колымага. Дверь салона распахнулась. В темноте я не разглядел водителя, кроме того что он невысок и лысоват.
– Командор, подбрось до Москвы, расчет на месте.
– Что-то случилось? – спросил он с резким восточным акцентом.
– На мосту на водяной клин напоролись и на полной скорости – в реку!
– Твоей девушке совсем плехо, – водитель кивнул на Машу. – Садись... Дэнэг нэ надо!
Пока мои соотечественники проносились мимо, обдавая нас брызгами, этот смуглолицый восточный человек отозвался на наш беззвучный вопль. Вот и суди...
– Барри, – представился наш спаситель. – У меня отличный сауна, поехали.
Глядя на продрогшую Машу, я согласился. Барри включил печку и прибавил скорость. Приют замерзающих странников оказался довольно далеко от места аварии. Минут через сорок мы свернули с трассы на глухой лесной проселок. Впереди светились золотистые огни. Колымага затормозила возле трехэтажного особняка, почти дворца, и я облегченно вздохнул, предвкушая банную утеху.
Прямо из подземного гаража, по узкой лесенке мы поднялись в гостиную. Барри зажег люстру. Премилое гнездышко: золоченые рамы картин, ампирная лепнина, камин с малахитовым порталом, люстра радужного богемского хрусталя. На стенах – коллекция сабель и ледорубов, рога и шкуры экзотических зверей.
– Газэль я взял на сафари, а это малабарский тигр, – хозяин подергал за хвост полосатую шкуру.
При свете наш спаситель оказался рыжим – довольно редкий цвет для восточного человека. Ржавый пушок окружал смуглую блестящую «тонзуру». Глаза – черные, непроницаемые, с характерным прищуром стрелка.
Маша сняла куртку, и осталась в тонкой облипшей кофточке. Я ревниво отметил, что Барри заметно косит в ее сторону. Нет, он просто впился в круглый амулет в ложбинке ее груди. Это был маленький равносторонний крестик, заключенный в круг, похожий на крестовину прицела: «кельтский крест», эмблема буйных футбольных фанатов и подозрительных неформалов. Я, на всякий случай, по-дружески обнял Машу, согревая ее плечи, пряча ее от черных непроницаемых глаз Барри.
