Так что, вручая СП написанное о нашей случайной аэродромной встрече, я заранее был готов к любому его резюме, вплоть до категорически отрицательного.
Но Королев отреагировал на прочитанное иначе.
Он задумался. Даже как-то растрогался. Потом вздохнул — и дал своё полное «добро». Завизировав лежавшие перед ним странички, Сергей Павлович высказал единственное замечание:
— Вы тут так мой характер расписали: и нетерпимый, и резкий, и вспыльчивый, и такой, и сякой… Все вокруг да около… Сказали бы лучше прямо: паршивый характер.
Мне не оставалось ничего другого, как ответить:
— Сергей Павлович! Я бы с удовольствием так написал, но ведь ни один редактор не пропустит: у легендарного Главного конструктора — и паршивый характер? Не полагается.
— А если бы не редактор, написали бы?
— Видит бог, Сергей Павлович, с наслаждением написал бы…
СП долго смеялся и закончил разговор заключением, что вот теперь он наконец понял: не зря существуют на свете редакторы! Бывает и от них, оказывается, польза.
А характер у него был действительно тот. Недаром один из его сотрудников, выходя из кабинета Главного, любил напевать песенку из довоенного, сейчас уже почти забытого фильма «Девушка с характером»:
У меня такой характер,
Ты со мною не шути!..
Даже мать Королева — Мария Николаевна Баланина — заметила однажды, что «по характеру он был человеком бурным» и что в разговорах с виновником нечёткой работы «слова-то у него находились такие хлёсткие».
«Отнюдь не были ему чужды, — вспоминает многолетний соратник СП, его заместитель Б.Е. Черток, — такие черты характера, как властолюбие и честолюбие». Правда, к этим откровенным, но справедливым словам хочется добавить, что, если своё властолюбие Королев имел полную возможность проявлять в масштабах достаточно широких, то честолюбие его при жизни выхода почти не имело, к чему мы в этой повести ещё вернёмся.
Вспоминая людей, которых уже нет среди нас, принято умилённо восклицать: «Как все его любили!»
Не уверен, что это похвала. Не знаю ни одного сколько-нибудь незаурядного человека, у которого не было бы недругов.
Нет, Королева любили не все. Далеко не все!
Наверное, этому в значительной мере способствовала сама его незаурядность — бросающаяся в глаза, не поддающаяся какой бы то ни было нивелировке, часто неудобная для окружающих, выпирающая из всех рамок незаурядность.
Однако в интересах истины нельзя не добавить, что Королев обладал немалым умением сам создавать себе недругов и — что бывало ещё досаднее — ссориться с друзьями. Обидно было видеть, как из-за своей вспыльчивости, резкости, властности он иногда создавал конфликты между собой и людьми, бывшими для него, без преувеличения, родными братьями по таланту, по масштабу мышления, по сложившейся судьбе, наконец, но одному и тому же делу, которому оба преданно служили. Конфликты — для обеих сторон тяжёлые, но тем не менее затяжные — на многие месяцы и годы.
