– У меня маловато информации, – предупредила она, сев на складной стул, который был ей предложен жестом смуглой руки.
– Потому и нанимаете меня.
– Об этом мы еще не договорились. – Блайт пыталась удержать контроль над ситуацией.
– Вы же хотите самого лучшего детектива?
– Конечно. – Она вздернула подбородок и скрестила длинные ноги.
Глядя на них, Кейдж подумал, что это уже хорошо.
– Я и есть самый лучший.
– Кое-кто мог бы сказать, что вы заносчивы.
– Может, – лениво согласился он. – Но это не меняет дела. Нравится вам это или нет, мисс Филдинг, но я тот, кто вам нужен. Если я решу взяться за это дело.
– Если вы решите?
Она напряглась, голос зазвенел, показав Кейджу, что ее сценический образ, возможно, не так уж далек от реальной Блайт. Он сам имел бурный темперамент и легко распознавал его в других.
– Одно из преимуществ самостоятельной работы – это возможность браться только за те дела, которые меня интересуют, – объяснил Кейдж. – Признаюсь, то, что вы сказали мне по телефону, меня заинтриговало. – Он сидел, вытянув длинные загорелые ноги. – Поскольку мы оба люди занятые, можем перейти прямо к делу. Начнем с того, что вы снимете эти проклятые очки. – Он говорил безапелляционно, к такому тону Блайт не привыкла. – Предпочитаю видеть, с кем имею дело.
Она могла бы отказаться, не подчиниться грубоватому, хотя и не лишенному смысла, приказу, но ее злило, что этот бывший полицейский вынуждает ее подчиняться; она сняла очки надменным жестом и с вызовом посмотрела на Кейджа. Их глаза встретились.
И тут это случилось.
Позже, когда у Блайт появится время анализировать, она решит, что этого не могло быть, но в тот момент она почувствовала словно какой-то толчок, что-то похожее на узнавание.
Длинное белое здание на обрыве, обращенное к синему простору Тихого океана, на первый взгляд казалось отелем для богатых и знаменитых людей. Ровные зеленые газоны, яркие цветы, пальмы, тихо шелестящие под легким ветром с моря.
Гости гуляли по газонам, играли в теннис, сидели в тени цветущих деревьев с книгами, шитьем или просто глядя на окружающий пейзаж.
Пастораль, да и только!
Но при ближайшем рассмотрении можно было заметить резные решетки на окнах, электронный замок на воротах в высокой белой стене и охранников, предусмотрительно размещенных среди гостей, которых в менее дорогостоящем заведении называли бы пациентами.
У Слоуна екнуло сердце, когда он предъявил пропуск в воротах. Он терпеть не мог приходить сюда. Он ненавидел запах дезинфекции, запах болезни и отчаяния, от которых не откупишься никакими деньгами. Ненавидел пустые глаза людей, живущих за этими белыми стенами. И ненавидел то чувство беспомощности и беспросветности, которое охватывало его в «Сейф Харбор санитариум».
