Но как быть, если ваша подруга никогда не училась проводить подобные различия? Что делать, если она никогда не разбиралась в эмоциональных нюансах, как некоторые люди не разбираются в тонкостях музыки, литературы или вкуса? Одни прочитывают строки, сознавая метрический размер, ассонанс, каталексис, аллитерацию и символизм образов. Другие знают лишь, что читают стихотворение. Одни натренировали свой слух до того, что улавливают разницу между рондо, скерцо, сонатой, концертом и фугой. Для других все едино: классическая музыка – и только. Представим, что ваша подруга при всякой неприятной эмоции считает, что чувствует себя «плохо». Откуда же ей знать, что делать или о чем просить, чтобы почувствовать себя хорошо? О чем говорит это «плохо»? Ни о чем, кроме самого очевидного: вам плохо.
Майкл попался в ловушку черно-белого мира, разделенного на хорошее и плохое. Жизнь была либо плохой, либо хорошей, но в основном – плохой. Эмоции, которые он испытывал, будучи положены на весы, склоняли чашу в скверную сторону. Его репертуар состоял из радости, любви и предчувствия, с одной стороны, и печали, боли, зависти, несостоятельности, депривации, неуверенности, гнева и возмущения – с другой. Дело осложнялось тем, что он часто вовсе не осознавал своих чувств, когда чувствовал себя хорошо, и мало что осознавал, кроме дурных чувств, когда ему бывало плохо.
Если друзья и домашние давали ему то, в чем он нуждался в конкретный момент, он чувствовал себя хорошо. Если нет – плохо. Но так как он редко умел выразить свои чувства, получение желаемого превращалось в дело случая. В тех немногих ситуациях, где Майкл знал, что именно он чувствует, например боль или гнев, он не владел подходящим выражением этих чувств. Его реакция обычно сводилась к тому, чтобы замкнуться от окружаю-; щих, и этим он их только фрустрировал, а также оказывался все в более тесных тисках эмоции и отдалялся от тех, кто мог бы ему помочь, знай он только, как предоставить им такую возможность. Не видя выхода, он оставался в плену болезненной эмоции днями и даже неделями, не получая ни малейшей передышки. Его испытания заканчивались лишь с получением желаемого, опять-таки – волею случая, и это удовлетворяло донимавшую его эмоцию.
И все же Майкл знал один верный способ вызвать в себе положительные ощущения. Он фантазировал, воображая жизнь, в которой другие реагировали на него именно так, как ему было нужно для удовлетворения потребности чувствовать себя сопричастным, любимым, желанным и нужным. Это срабатывало, пока он витал в своих грезах наяву. Но поскольку он никогда и ни с кем не делился этими потребностями и ничего не делал для возбуждения таких реакций, каждое возвращение к реальности приносило разочарование и уныние. Так было, пока мы не полюбили друг друга и не поженились.
