Слово "мат"употребляется как рядовыми носителями языка, так и исследователями в совершенно различных значениях[11] . Во-первых, «матерным» (или, как еще говорят, «матным», «матюшным», «матюжным») уже много столетий именуют выражение ебать твою мать[12]. Будучи гипертрофированно вариативным, оно одно генерирует целую область обсценной брани. Так, например, все эвфемистические образования, получаемые в современном языке в результате табу, налагаемого на упоминание «матери» в обсценном контексте, также могут восприниматься как «матерные» (запрет указует на объект, создает фигуру умолчания): «ёб твою Господи прости», «ебать твою через семь пар портных портянок», «ебать ту Люсю», «ёб твою ять», «ебать-колотить», просто «ебать\» К «матерной» брани в данном значении этого понятия могут быть отнесены также выражения, порожденные запретом на употребление в выражении («…твою мать») обсценных глаголов ебать, ебсти, ебти, ебить, ебуть, етить, еть, когда обсценная лексика оказывается в целом табуирована: «мать-перемать», «мать твою налево», «мать твою через тульский самовар», просто «мать\» Естественно, к «матерщине» вплотную примыкают выражения, образующиеся в результате двойного табу сразу двух частей выражения (и слова ебать, и слова мать): «етит-ский бог», «японский городовой», «ёкарный бабай», «ёк-королёк», «йогурт-пар-малат», «ядрёный корень», «ядрёны пассатижи», «ёж твою ять», «блядь твою влево», «хлябь твою твердь», «любить-колотить», «ёлки-палки», «ё-мое», «ё-ка-лэ-мэ-нэ», «ёкалыманджары», «пес твою раздери», просто «ё!» и могие другие. Все это не может не размывать границ понятия «матерной» брани[13] . В ситуации слабой табуированности «матерщины» всевозможные эвфемистические образования могут актуализировать свою экспрессивность, воспринимаясь порой как еще более изощренные риторические варианты «матерного» выражения. Хорошо иллюстрирует это предположение пример, уже использованный в другом контексте Б. А. Успенским: "Когда Л. Н. Толстой служил в артиллерии (в крымскую кампанию), он стремился «извести в батарее матерную ругань и увещевал солдат: 'Ну к чему такие слова говорить, ведь ты этого не делал, что говоришь, просто, значит, бессмыслицу говоришь, ну скажи, например, елки тебе палки, эх ты, едондер пуп, эх ты, ерфиндер' и т. п. Солдаты поняли это по-своему: 'Вот был у нас офицер, его сиятельство граф Толстой, вот уж матерщинник был, слова просто не скажет, так загибает, что и не выговоришь'» (Успенский 210). Другие обсценные выражения, например блядин сын, тоже иногда воспринимаются как синонимичные основному матерному клише, как «матерные»: «Соотнесение матерной брани с матерью собеседника возникает… когда матерная формула превращается в прямое ругательство… и когда, соответственно, выражение типа блядин сын начинает восприниматься как матерщина…» (Успенский 246).
