– Что вы говорите!
– Нельзя исключить и такой версии: Уолсингем сам приказал убить Марло, чтобы тот не сказал ничего лишнего. Под пыткой много что болтают, а Марло мог скомпрометировать Уолсингема по уши.
– Ну и что? – спросила я. – А как быть с вечными вопросами – отсутствием весомых свидетельств о жизни Шекспира, о его существовании в двух лицах, о том, наконец, что никто в Стрэтфорде не подозревал о его литературной деятельности?
Крис пожал плечами.
– Не знаю, Четверг. Просто за вычетом Марло в елизаветинском Лондоне не останется ни единого человека, который мог бы написать эти пьесы.
– Какие-нибудь теории есть?
– Никаких. Но елизаветинцы были забавной компанией. Придворные интриги, тайная служба…
– Эпоха перемен…
– Именно. Будем здоровы.
Мы чокнулись, и Крис отошел обслужить очередного клиента. Я с полчасика поиграла на пианино, прежде чем пойти лечь спать. По пути зашла к Лиз. Лондэн так и не позвонил.
27. АИД ВЫБИРАЕТ НОВУЮ РУКОПИСЬ
Я надеялся заполучить рукопись Остин или Троллопа, Теккерея, Филдинга или Свифта. Может, Джонсона, Уэллса или Конан-Дойла. Забавно было бы отыскать Дефо. Но представьте себе мою радость, когда я узнал, что шедевр Бронте «Джен Эйр» выставлен в ее старом доме! Судьба не могла быть щедрее…
Ахерон Аид. Порочность во имя удовольствия и процветания
К нашим рекомендациям по охране в музее Бронте прислушались, и в ту ночь там стояли на страже пятеро вооруженных охранников. Все крепкие йоркширцы, назначенные на этот почетный пост по причине высокоразвитого чувства литературной гордости. Один оставался в комнате, где хранили рукопись, второй дежурил в здании, двое патрулировали снаружи, а пятый сидел в маленькой комнатке за монитором. Не сводя бдительного ока с экранов, он жевал сэндвич с яйцом и луком и, естественно, ничего подозрительного не заметил. Способности Ахерона были засекречены для всех агентств младше Девятки.
Аид вошел с легкостью. Он просто проскользнул в кухонную дверь, вскрыв замок фомкой. Охранник внутри здания шагов Ахерона не услышал. Его скорченное тело позднее было обнаружено под раковиной. Ахерон осторожно поднялся по лестнице, стараясь не шуметь. Вообще-то он мог поднимать какой угодно шум, пистолеты охранников не способны были причинить ему вред, но зачем нарываться? Он медленно прокрался по коридору в комнату, где хранилась рукопись, и заглянул внутрь. Комната была пустой. Охранник почему-то отсутствовал. Аид подошел к боксу из бронестекла и положил на него руку – прямо над книгой. Стекло под его ладонью пошло волнами и потекло; вскоре оно размягчилось настолько, что Аид просунул пальцы внутрь и вцепился в бумажные страницы. Когда он вытащил рукопись, дестабилизированное стекло распрямилось, как резина, и снова затвердело. Единственным свидетельством того, что молекулы перестраивались, осталась легкая рябь на поверхности стекла. Аид триумфально усмехнулся, прочитав на первой странице:
