Я открыла заложенную автобусным билетом страницу и пробежала ее взглядом.
– Видите?
– Извините, доктор Спун. Я не читала «Чезлвита» лет с десяти, так что просветите меня.
Спун глянул на меня с подозрением – как на самозванку.
– Сегодня утром мне указал на это студент. Внизу сто восемьдесят седьмой страницы был короткий абзац, описывавший некоего любопытного персонажа, который часто посещает Тоджеров. Некто по имени мистер Кэверли. Забавный персонаж, имеет привычку говорить только о том, в чем ровно ничего не понимает. Если вы посмотрите на последние строки, то увидите, что он исчез.
Я пробежала глазами страницу, чувствуя, как во мне разрастается ужас. Имя Кэверли звенело, словно колокол, но указанный абзац исчез бесследно.
– И позже он тоже не появляется.
– Нет, офицер. Мы с моим студентом несколько раз просмотрели весь текст. Сомнений нет. Мистер Кэверли необъяснимым образом исчез из книги. Словно его и не было.
– Может, это ошибка наборщика? – спросила я, беспокоясь все сильнее.
– Напротив. Я сравнил семь различных экземпляров, и везде одно и то же. Мистера Кэверли больше нет с нами.
– Невероятно, – пробормотала я.
– Согласен.
На душе становилось все тяжелее: ниточки, тянувшиеся к Аиду, Джеку Дэррмо и рукописи «Чезлвита», начали неприятным образом связываться в единое целое.
Затрещал телефон. Звонил из морга Виктор – просил меня немедленно приехать, они нашли какое-то тело.
– А я тут при чем? – спросила я.
Пока Виктор объяснял, я смотрела на доктора Спуна, который изучал жирные пятна на своем галстуке.
– Нет-нет, напротив, – медленно произнесла я – Учитывая то, что только что случилось, мне это вовсе не кажется странным.
Морг, старое викторианское здание, отчаянно нуждался в ремонте. Внутри было сыро, воняло формальдегидом и плесенью. Служащие выглядели больными и шаркали по закоулкам маленького здания, как похоронная команда. Сразу вспомнилась известная шуточка насчет суиндонского морга: здесь обаятельны одни лишь трупы. Великолепным подтверждением тому служил мистер Туп-н-Филей, главный патологоанатом, мрачный человек с тяжелой челюстью и кустистыми бровями. Я нашла его и Виктора в анатомичке.
Мистер Туп-н-Филей не заметил моего прихода, продолжая наговаривать заключение в свисавший с потолка микрофон. Его голос монотонно и гулко отдавался в облицованной кафелем комнате. Стенографисты под это гудение нередко засыпали на месте. Он и сам с трудом удерживался, чтобы не заснуть, когда держал речь перед ежегодным праздничным собранием судебных патологоанатомов.
