– Всё это судьба! И я в неё верю. И как я сказал, ещё пригожусь Вам Клим.
– Без всякого сомнения. – ухмыльнулся Клим.
– Я был не далеко от станции слышал выстрел, а потом прошла толпа людей, что произошло? – Клим обернулся в сторону Петра Васильевича.
– Бандиты какие-то, застрелили начальника станции, за что не знаю далеко было от меня. Потом забрали ещё кого-то из работников метрополитена и ушли в туннель в сторону Финлянского вокзала.
Когда впереди появилось зарево Выборгской, какое-то предчувствие остановило его. Он долго вглядывался и вслушивался в этот свет, но ничего уловить не мог. Подойдя, ближе он понял, что только крайняя необходимость может заставить осторожного Клима пройти через станцию немедленно.
Впереди творилось, что-то невообразимое.
Насколько хватало глаз, эта станция была забита людьми настолько, что, стоя они, занимали каждый метр полезной площади. Такую давку Клим видел только в консервной банке и на фестивале бега, когда раздавали бесплатные футболочки с логотипом этого фестиваля.
И никто не шёл в темноту туннеля, все как мотыльки кружили вокруг лампочки.
При этом мотыльки были очень агрессивны и напуганы. Умудряясь в такой давке врезать друг другу по морде. Попробуй сейчас толкни кого-нибудь… но идти надо!
– Извините…
– Простите…
– Разрешите? Они буквально по сантиметру протискивались вперёд.
– Куда прёшь!? – резкий пронзительный визг неприятно резанул слух, женщина с позеленевшим лицом, яростно попыталась оттолкнуть Клима от себя.
– Извините– он старался сделаться невидимым в этой толпе, как будто стоял в строю перед сержантом, который обводил взглядом стройные ряды новобранцев в поисках достойнейшего, для выполнения ответственной работы по уборки туалета и думал, что этот взгляд точно остановится на нём, как будто на лбу у него было огромное сияющее клеймо и старался усилием мысли увести этот взгляд куда подальше. И как нестранно почти всегда ему везло. Почти всегда.
Дед , как прозвал про себя Петра Васильевича Клим крепко держался позади и не отставал. Молодец.
– Что делать… , …мама, хочу есть и … , …когда погаснет свет…, …мы умрём… – обрывки фраз со всех сторон сливались в какие-то предложения, фатального содержания.
Интересно сколько они будут так стоять? Думал Клим, может их надо подтолкнуть?
Только кто его послушает, харизмой не вышел.
Никаких конфликтов при прохождении станции не возникло. Наверное всех отпугивала, или вызывала жалость его распухшая, покрытая коркой засохшей крови физиономия.
