– Ну… как у женщины, конечно, нет, но… простите… соски тоже присутствуют… Между прочим, такая же эрогенная зона… Я и подумал, что ощущения могут быть схожими, только у вас они должны быть усиленными в несколько раз. Мне, знаешь, кажется, что у женщин сексуальные переживания гораздо богаче, чем у мужчин.
– Почему?
– Может быть, потому, что женщины в муке рожают детей. Должна же вам быть какая-то награда за это.
Про детей это он зря затеял. Опять вспомнилась беременная Наташа и собственные токсикозные ощущения. Очень богатые. Особенно когда из меня выскребали то, что осталось от выкидыша. Век не забуду.
Ленечка почувствовал в моем молчании нечто трагическое. Он пытливо заглянул прямо мне в душу своими светлыми глазами и сказал:
– Ни о чем плохом не думай! Сегодня наш вечер! Я сейчас организую тебе фантастические сексуальные ощущения!
Он опустил меня на подушки, велел расслабиться и попытаться воспарить. Началось долгое путешествие его губ по моему телу. Воспарять не получалось. Я не расслаблялась, а медленно закипала. Внутри меня бурлила кровь, исходила горячим паром, который, проходя сквозь тонкие стенки сосудов, обжигал каждый орган и пытался прорваться сквозь поры кожи, чтобы ожечь своим огнем еще и Ленечкины губы. А они продолжали делать свое дело… Они спускались все ниже и ниже… Мое тело уже сотрясали настоящие конвульсии. Я не желала воспарять! Я собиралась взорваться, испустив тот самый столб мощнейшей энергии, о котором только что вещал Ленечка.
– Я больше не могу, Леня-я-я… – взмолилась я.
И тогда мы наконец соединились и взорвались вдвоем, вместе! Два столба освободившейся энергии отбросили нас друг от друга и припечатали спинами к сбившейся простыне.
– Я лишь с тобой, Ленечка, так совпадаю, – еле шевеля искусанными губами, произнесла я.
– Я всегда говорил, что ты моя женщина… – тяжело дыша, ответил он. – Только ты…
Мне хотелось спросить, как у него все это происходило с Наташей, но не посмела. Конечно, Ленечка, мог заговорить любого, придумать какие-то особенные слова и образные сравнения, но оргазм я испытывала и с Кашиным, и с Яриком. Другое дело, что Зацепин с самого начала откуда-то знал, как сделать так, чтобы мы испытывали его одновременно. Ощущения в тысячу раз усиливались еще и тем, что я любила Ленечку, а не просто занималась с ним сексом.
На мои глаза навернулись слезы, и, не сдерживая их, я начала говорить всякие банальности. Я называла Зацепила милым, любимым, единственным, ненаглядным и прочими, уместными в данной ситуации глупыми словами. Целовала его губы, щеки, шею, грудь. Я, как и он, торила на его теле дорожку любви своими уже распухшими от поцелуев губами. И когда он тоже крикнул, что больше уже не может терпеть, мы опять соединились. Я была сверху и неотрывно глядела в его подернутые любовной дымкой глаза. Я видела, что он начал опускать веки именно тогда, когда и я больше не в силах была держать их открытыми. Мы опять совпали, и даже застонали в унисон.
