– Ну и кто же эта счастливица? – спросила я, стараясь держать хвост пистолетом и не взвыть.
– Зачем тебе это знать, Рита? – скривился он.
– Из чистого любопытства… – Я говорила неправду, потому что дело было не в любопытстве, а в невыносимости тяжести любви к нему. Я рыла бы носом землю, чтобы узнать, кто эта женщина, если бы Ленечка не сказал сам:
– Это Эмма…
– Эмма?! Эмма Григорьевна?! Ваша коммерческая директриса?!
Зацепин кивнул. Меня бросило в жар. Я вытерла липкую испарину на лбу и сказала:
– Но ты же клялся, что между вами никогда ничего…
– Тогда действительно не было ничего.
– И когда же…
– После той разборки на вокзале, которую, кстати, ты нам и устроила… Не сразу, конечно… Но если бы ты эту разборку не устроила, то, возможно, между нами с Эммой так ничего и не случилось бы… Жила бы она со своим мужем, а я с тобой, но… В общем, мне пришлось еще несколько раз схлестнуться с Заречным. Он вел себя не лучшим образом… скажем прямо, по-свински… Это особенно безобразно выглядело, потому что тогда между нами с Эммой действительно ничего не было. Она пыталась как-то все уладить, очень переживала. Она считала себя виноватой перед фирмой, передо мной, просила простить мужа. Мы много разговаривали с ней… Ну и как-то само собой получилось, что… Ты ведь все понимаешь, правда?
Я не хотела понимать его. Я теперь очень хорошо понимала Сашу Сычева, который не позволил нам с Ленечкой безнаказанно разрушить его единственную жизнь. Я понимала и Назаренко, который собственной жизнью пожертвовал, чтобы испортить мою. Практически все его имущество я передала Алишеру Самодеенко, Алику… Царство им с Ильей обоим небесное, если заслужили… Денег на то, чтобы организовать по-назаренковски изощренную месть Зацепину и Эмме, у меня теперь не было, но сдаваться я не собиралась. Слишком много было поставлено на карту: моя, как выяснилось, самая главная любовь в жизни, любовь к Ленечке. Заречная – это не Серая Мышка Дашенька. Эмма – это воплощенная Женственность, Красота и, похоже, Здоровье. Надежды на то, что она вдруг заболеет и отойдет в лучший мир, нет никакой. Значит, надо действовать. Может быть, есть смысл поговорить с мужем Заречной? Похоже, он готов пойти на все, чтобы вернуть жену. А я? На что я готова пойти? Тоже на все…
Я уже совсем собралась сходить к Заречному, когда вдруг вспомнила про Эммин ежедневник в обложке из малиновой кожи, который так и валялся в недрах квартиры. Вместе со всеми моими документами и записными книжками он был бережно перенесен в новый навесной шкафчик, который устанавливали люди Назаренко. Я даже недавно видела эту толстую книжицу и намеревалась ее выбросить. Хорошо, что не выбросила.
