Когда она ответила, её голос был размерен и не тороплив, как будто бы она объясняла ребёнку, как работает механизм.
— Прежде всего убийство Джедаев не пройдёт незамеченным. Хотите вы этого или нет, но последствия будут. Как и расследование. И вероятно даже от Сената. Так что, убий найдут. И это не пойдёт нам на пользу. На сей раз, когда мы придём к власти, то хотим иметь поддержку Сената. Мы уже обсуждали это, не так ли? На этот раз мы будем умны. Люди будут тешить себя иллюзией о том, что имеют некоторый контроль. Во-вторых, если вы действительно решили устранить мощного врага, то делайте это так, чтобы извлечь из этого какую-то пользу. Если мы дискредитируем Джедаев и лишь тогда убьём их, то это пойдёт на пользу. А мы не сможем дискредитировать их, если не позволим им уйти.
— Но ведь они слышали все, о чём мы говорили. Мы делали это, потому что думали, что они будут убиты.
— Это не имеет значения, — сказала Талла, — мы управляем ситуацией и мы более сильны в нашем собственном мире, чем Джедаи. Прекратите быть такими трусами. Теперь оставьте меня с ними наедине. Я пошлю за Р., чтобы их отпустили.
Куай-Гон слышал, как трое мужчин прошли мимо них.
— Спасибо, — спокойно сказал Оби-Ван.
Теперь Талла подошла к ним. Но вместо того, чтобы снять с них ослепляющую повязку, она присела рядом.
— Так, Куай-Гон, — сказала она, — наконец-то теперь мы равны.
— Едва ли. Ты всегда была лучше меня.
— Лесть не красит тебя.
— Я могу не видеть тебя. Мне достаточно знать, что ты в безопасности.
Талла вздохнула. Он чувствовал, как её тёплое дыхание коснулось его щеки. Мгновением позже он почувствовал прохладу её пальцев, она сняла с его глаз повязку. Как и с глаз Оби-Вана.
Он долго смотрел на неё. Она была переодета. Её запоминающиеся зелёные глаза были теперь темны. Её волосы были коротко подстрижены и окрашены в бледный цвет, контрастирующей с её кожей. Она смотрела ему в лицо, как будто читая его мысли. Он же рассматривал её глаза и удивился, как за этой маскировкой исчезла прежняя Талла. Но он видел её и был от этого счастлив.
Она знала это. Внезапно она коснулась пальцами его лица. Он чувствовал их у своих губ.
— Ты улыбаешься — Да — Не делай этого.
Она не отвела руку, так и держала рядом с губами. Он видел, что у неё не получилось удержаться от собственной улыбки.
— Кажется я никогда не избавлюсь от вас, — сказала она.
— Нет, — ответил Куай-Гон, — ты не сможешь.
Оби-Ван наблюдал за этими двумя друзьями. Он чувствовал себя забытым в этой комнате. Казалось, что они забыли и про свою миссию. Он не знал всех нюансов этой крепкой дружбы. Талла сердилась на Куай-Гона. Тот некоторое время держался в стороне. Это он знал. Но он не знал, почему это все произошло. Он только знал, что это имело некоторое отношение к сердитости Таллы на Куай-Гона, потому что тот не упускал её после того, как та ослепла.
