– Убирайся, – процедил сквозь зубы Роджер. – Прочь с моих глаз. Возвращайся в колледж.
– Роджер, пожалуйста, не надо, – напряженным голосом произнесла Элизабет.
Он не удостоил жену даже взглядом.
– Ты уже убил мою сестру, – проговорил Филипп ледяным тоном. – Теперь то же самое хочешь сделать со мной.
– Филипп! Перестань... – тщетно умоляла Элизабет.
– Да, ты сломал, уничтожил всех своих детей, – продолжил Филипп обличительным тоном.
– Чего ты мелешь... – начал Роджер.
– Ничего ты о своих детях не знаешь, – нажимал Филипп. – И если я лжец и слизняк, то это вы... вы оба, – он развернулся к матери, – меня таким сделали. Так что примиритесь с этим. Как примирились с гибелью своей дочери. – Он наблюдал за лицами родителей, понимая, что стрелы попали в цель. – Черт с вами. Я пошел собирать вещи. – Он вышел, гордо подняв голову, зная, что одержал победу.
Спустя пять минут в его дверь мягко постучала Элизабет и протянула чек на две тысячи долларов. Глаза заплаканные, виноватые, руки дрожат. Она быстро поцеловала сына в щеку и ушла.
Роджер тоже проглотил крючок, но не так быстро. Он появился во дворе с чеком в руке, когда Филипп уже завел свой «порше». Абсолютно пьяный, хуже, чем обычно после ужина. Холодная война детей с родителями была своего рода традицией в их семье. Констанс победила, но заплатила слишком дорогую цену, у Сары получилось гораздо лучше. Но никто из них не воевал так искусно, как Филипп.
Не встречаясь с отцом глазами, сын медленно тронул машину. Он получил то, что хотел, – два чека, по одному от каждого страдающего комплексом вины родителя. Проблема состояла в том, что старшие Джеймисоны всегда путали деньги с любовью. Будучи неспособными окружить своих детей настоящим теплом, в котором те отчаянно нуждались, родители выписывали чеки.
Филипп выехал из внутреннего двора на улицу. В голове и в душе все смешалось – он не знал, то ли торжествовать победу, то ли горевать. Дорога была извилистая, а он ехал довольно быстро. По каменному мосту с однополосным движением промчался на скорости шестьдесят миль в час. Он думал о Саре – только она могла привести в порядок его чувства. Как там сестра, все ли у нее в порядке? Он мог ей позвонить, но Сара взяла с него обещание делать это только в крайних случаях. А ему так хотелось услышать ее голос.
Филипп был настолько погружен в свои мысли, что на крутом повороте чуть не столкнулся в лоб со встречной машиной, заставив ее свернуть на обочину, в грязь. Он заметил только цвет автомобиля – белый, а затем снова включил понижающую передачу и прибавил газ.
