Начались, видимо, для Веры новые времена, и идея коммуны, вообще коммунизма и заботы об общем благе, исчерпала себя.
Новые времена наступили для всей страны, и стало возможно теперь покупать и продавать собственность, и Пончик-жена благодушно предложила Вере, что они теперь могут оформить все как положено в свою собственность, ту комнату, не просто в виде долговой бумажки, а нормально, на что Вера Пух молниеносно возразила, как будто долго об этом размышляла,— что нет, они уже прожили на эту сумму за свои годы и все, можете жить дальше, а остальное — нет: или она вернет их деньги, пустяковую сумму в две с половиной тысячи рублей.
Они, потрясенные предательством Веры, тут же стали собираться уезжать, она через общих знакомых вернула им их обесцененные денежки, и Пончики, рыдая в душе, покинули Дом и исчезли, навсегда исчезли из деревни и из жизни одинокой Веры.
Вера ушла из школы и устроилась на работу в торговлю, чтобы продержать себя и дочь, а вот эта дочь ее решительно поселилась в пустом теперь деревенском доме и буквально спровадила мать, когда та заехала по привычке на субботу-воскресенье. В четырнадцать лет эта дочь решила пожить одна, то ли ненавидя мать (бывает такое в условиях однокомнатной квартиры), то ли желая построить свою жизнь по-новому, не так как у мамаши, и начать с полнейшего одиночества.
Пончики, оскорбленные навеки, купили за свои малые деньги дом в далеких краях, двое суток езды, добираться тяжело и с каждым годом все дороже, так что один год они не приезжали туда, и жилье разграбили соседи. Брошенный дом, если позволит деревенский самосуд, могут разнести до печного кирпича, стоит только начать одним, другие спохватятся и тоже побегут, а там уже орудуют третьи и т.д. В хозяйстве все пригодится, а чужаков в деревне не защитит никакая милиция.
Так закончилась линия Пончиков и Веры-Пух.
Видимо, что-то не то было с этим общим домом для всех, может быть, они все ошиблись со своим энтузиазмом вечной дружбы и братства, равенства и свободы в условиях свежего воздуха и далекой от Москвы территории, где нет за стеной соседей и зоркого глаза общества, наблюдающего за тем, не варит ли кто самогонку.
В доме, по соседству с жилплощадью милой Жени Миловзоровой, живет теперь солидная четырнадцатилетняя девочка, сбежавшая на летний сезон от мамаши, и все в деревне, даже парни-допризывники, ее сторонятся, как сторонились вообще жильцов этого странного дома, дома девушек, построенного когда-то хорошей компанией для веселья. Может быть, деревня считает дикостью, что девчонка проводит жизнь одна и без матери, у них такого бы не позволили.
