Очень скоро вечер начался. Действительно "там было слышно". Ребята "дорвались до бесплатного" и теперь выжимали из инструментария все возможные децибелы. "Ну, это проблемы ушей слушателей", - решил Макс и начал быстро перелистывать газеты. И вскоре наткнулся. Да, Синичка сделала это. Точнее - "то". Передачу, которую не очень давно сняли с эфира, компромат для которой передал он. За что и был расстрелян возле ресторана. Что-то изменилось. Что? Вот! Отставка и смерть главного "безопаса". И интервью его преемника " Мы не потерпим в своих рядах…" и так далее. Хм… "Не потерпим". Как говаривал Челленджер в " Затерянном мире": "А, может быть, потерпите?". А его первый зам, точнее, первый зам того, умершего просто пропал. Разыскивают. Ну-ну. А это… А это она про меня… Тёплая волна захлестнула сердце, и вдруг начали расплываться строки.
"… во многом обязана одному замечательному парнишке. И не только этим материалом. Сейчас он где-то пропал. Хочу быть уверенной, что с ним ничего не может случиться. Но если всё же, не дай Бог, что-то произошло, я переверну небо и землю, но докопаюсь до истины. Кто понял, о чём и о ком я - сообщите в любое время суток…"
- Там Вам просили передать, что перерыв, - заглянула в кабинет школьница. И действительно, из коридора раздавался только гул голосов и шарканье многих ног. Всё ещё погруженный в свои противоречивые чувства Максим прошёл в спортзал. Видимо, первое отделение было чем - то вроде "Огонька" и сейчас парни убирали часть столиков, освобождая больше места для танцев. Синтезатор очень удачно стоял в углу - Максим мог играть спиной к залу. Всё же замирая от волнения, он поднёс пальцы к клавиатуре. Как когда-то к пациентам. И инструмент отозвался! И как отозвался!
- Эй, мужик, ты куда? Ты что удумал? - кинулся было к нему довольно рослый и мордастый подросток, но другой, поменьше, но понеприятнее тормознул его: " Погодь. Наверно то самое директоршино протеже".
"Оно" применительно к Максиму не понравилось юноше, тем более, что было видно - сказано намеренно оскорбительно. Но уже через секунду Макс забыл обо всём - он погрузился в волны музыки. Оказывается, чувства, которые испытывает маэстро, когда творит музыку, чем-то подобны чувствам парящей в восходящем потоке птицы. И даже нет - чувствам самого потока, захватывающего и поднимающего вверх, к прекрасному небу, этих птиц. Как совсем недавно он отдавал свои целительные лучи страждущим телами, сейчас он делился добром, грустью, светлыми воспоминаниями со страждущими духом. А их было, видимо, много, судя по тишине, в которой растворился последний аккорд. Повернув голову, Максим сквозь свои тёмные очки смутно разглядел лица слушателей, молча стоящих в битком набитом зале. Что было на них написано? У большинства - какое-то потрясение. С обращёнными внутрь взглядами. Затем это начало сменяться недоумением: " Что это было?" и "Как? Уже всё? Но почему?". И наконец, порыв, выразившийся в восклицании одной из молодых учительниц: "Ради Бога, ещё!"
