- Нет, я ничего такого не вспомнил. Я просто играл.
- А вот… это… всё. Вы не помните, когда? Просто, если в каком крупной… аварии или большом пожаре, то было бы легче узнать, откуда Вы, а там уже проще.
- Да ладно тебе. Мы в милицию сообщили, припрутся - разберутся.
- И то верно, - прекратила некстати затронутую тему Максимовых ожогов хозяйка. - Думаю, хватит уже? - убрала она со стола бутылку. - А вы кушайте, не стесняйтесь.
- Ну вот, всегда так, - пожаловался гостью уже захмелевший Петрович. - Хотя, она права. Спирт это. А ещё в школу. Ну, уже после вечера посидим. Пошли одеваться.
Поблагодарив хозяйку, Максим пошёл за лесничим. Из кухни - узкий коридор с двумя дверями. Они прошли в зал - тоже не очень просторный. Мягкий угол с двумя креслами, столик к нему, стенка (по цвету - орех), тумба с телевизором, видеоплейером и музыкальным центром. И шикарная медвежья шкура на полу. У Серого тоже была, но белого медведя. Всё. Нет, ещё пару чучел птиц и голова вепря на стене - охотничьи трофеи.
- Я не знаю, - вытаскивал в это время из шкафа свою одежду Петрович. У меня вообще-то три костюма. Смотри, какой подойдёт. И рубашки, вот… А лучше… Мамка, иди сюда. Помоги выбрать!
"Мамка" даже не задумываясь отложила для гостя тёмный, в коричневую полоску костюм и бежевую рубаху. Цвет рубахи и полосатого, в тон, галстука удачно скрадывали отталкивающую ожоговую окраску лица и рук. Всё было немного коротковато, но в принципе, сидело на этом новом теле терпимо.
- Вот и хорошо, - одобрила хозяйка свой же выбор, когда Макс, одевшись, зашёл на кухню. - Теперь вот что. Наденьте эти очки, это Соня на югах покупала. Ничего, что дамские, зато большие. На сцене кто в чём - не разберёшь, кто из них кто. И будете идти, слышишь, Володя, зайдите к Кузьмичу, попроси у него шляпу. Будете, Максим, на Боярского похожи.
Максим надёл очки, посмотрелся. Какой там Боярский! Может, когда шляпа скроет эту жуткую лысину? И вообще, зря он согласился. Ну, да ладно. На улице, напялив шляпу некого Кузьмича, Максим всё-таки почувствовал себя легче, тем более, что уже здорово стемнело. Но в школе ему стало плохо. Тоскливо. Здание было поновее его "родной" школы, и сосем не неё непохоже. И всё же и здесь он ощутил ауру почти беззаботной школьной жизни. Вдруг остро укололо в сердце понимание того, чего он лишился. Нет, не в связи с этим новым обликом. Вообще. Макс прошёл по полутёмному, гулкому сейчас коридору, с тоской посмотрел на расписание занятий. Петрович с женой сразу пошли в переоборудованный на вечер под дискотеку спортзал, а Макс направился в кабинет директорши. Стуча в дверь, потянулся снять шляпу - давала себя знать школьная дисциплина. Сдержался. Но войдя, вновь, потянулся к её полям. Вновь сдержался и получился какой то жест, типа «наше вам».
