– Не ищите лифтов – другие двери…
Тон уже не стал удивляться ее неожиданным советам. Тем более что пока он не видел ни единой двери или дверцы, на которой можно было бы испробовать ремонтную карточку. Правда, здесь и обзор был очень ограничен крутизной четвертого коридора. Впереди виднелся уже следующий радиальный, всего их было – Тон помнил – восемь. Нужен был новый спурт, чтобы пересечь радиус за долю секунды на случай, если он просматривался с внешнего или внутренних колец. Тон напрягся. И тут же старуха осадила его:
– Стойте. Вот она – ну же!
Пришлось срочно тормозить. Ну, понятно: он ожидал увидеть примерно то же, что и в тех коридорах: ясно обозначенную дверь – с ручками, со следящей камерой над нею, – и потому не заметил в стене очерченного лишь тонкой линией прямоугольника, в самой середине которого, а вовсе не рядом, виднелась прорезь для карточки – то, что показалось ему сейчас самым необходимым в жизни.
– Спасибо, мадам, – не смог не поблагодарить он. – На ногах устоите?
Она сама сделала движение, пытаясь сползти с его плеча. Тон осторожно помог ей утвердиться на полу. Вытащил карточку. Вздохнул. Вложил.
Секунда. Другая. Третья. И – ничего.
Чугар глубоко вдохнул, чтобы полно и откровенно высказать свое отношение ко всему на свете – и ко всем дверям и карточкам в частности.
– Другой стороной, – сказала старуха, как ему показалось, совершенно спокойно.
– Что?
– Вложите карточку другой плоскостью вверх. Вы даже не посмотрели…
Чугар вложил, все просившиеся наружу слова он все-таки произнес при этом – но про себя. И еще не закончил тираду, как дверь – а вернее, кусок трубы – отступила внутрь и в сторону, открывая проход. Не размышляя, Тон кинулся вперед, таща старуху за руку – так, что она едва не взлетела в воздух от такого рывка. И все-таки (вот вредный характер! – поразился он) успела напомнить:
– Карточку не забудьте…
– Мадам, ну что вы, в самом деле!..
– Тс-с. Акустика…
И в самом деле. Труба, диаметром метров в десять, должна была служить прекрасным волноводом для акустических частот. А именно в ней они и оказались – на металлической площадке, примерно метровой ширины, охватывавшей изнутри все кольцо и огороженной барьером тоже примерно в метр высотой. Такие же кольцевые площадки виднелись и выше, и ниже – похоже, они были на выходе с каждого уровня. И таких входов, как тот, через который беглецы только что проникли, было на каждом уровне, кажется, по четыре. Кажется – потому, что воочию увидеть противоположную часть трубы мешала ее начинка: непостижимая на первый взгляд путаница кабелей – электрических силовых, волоконнооптических, антенных, электрических слаботочных, еще каких-то – неизвестного назначения, среди которых выделялся в особенности один, самый толстый и зеркальный – наружная его изоляция была то ли металлической, то ли пластиковой, а может быть, и действительно из зеркального стекла – так или иначе, она исправно отражала все, что было вокруг, искажая пропорции совсем как в «комнате смеха». Кабели, однако, занимали меньшую часть полости, пронизывавшей корпусную башню снизу доверху; главная доля этого пространства приходилась на трубы разных сечений и цветов, и их тоже имелось великое разнообразие – можно было различить водопроводные, канализационные, газовые – о них говорили разные цвета. Одна группа, с полдюжины труб, находилась чуть в сторонке и была дополнительно изолирована прозрачным пластиком. Скорее всего, эта группа предназначалась для кислот… Все это ярко освещалось с каждого уровня – так что укрыться здесь было бы трудновато. Но ничего лучшего на сей раз судьба Тону с его спутницей не предложила. А тут можно было хоть отдышаться и привести мысли в какое-то подобие порядка.
