К нашему морскому льву присоединился еще один, и они стали играть вместе в роще бурых водорослей. Нежное, дружественное расположение самок этой породы тюленей ни в коей мере не подавляется условностями общества, в котором главенствуют самцы, в четыре раза превосходящие своих подруг по размерам. Рожденные в гаремах черные, как смоль, младенцы пользуются не меньшей любовью и вниманием, чем дети у людей. При рождении тюлень весит всего лишь десять фунтов. Но от жирного молока матери он развивается настолько бурно, что в шесть недель он уже обучается плаванию. А через четыре месяца мать и дочь скорее походят на сестер.
В воде молодые морские львы не боятся людей. Известны случаи, когда они подплывали к подводным пловцам и ласкались к ним, пока матери не уводили их с собой. «Подростки» обычно собираются в стайки и с хриплым лаем плавают вокруг островов. К концу дня они возвращаются все вместе к своим матерям.
Злейший враг морских львов — косатка — черный великан весом в две тонны; челюсти косатки похожи на медвежий капкан, а острые зубы не уступают зубам тигра. Когда косатки охотятся за добычей, морские львы вылезают на берег. То же самое делают умные подводные пловцы. Однажды у острова Каталины пловец в водолазном шлеме, добывавший калифорнийских устриц с промышленными целями, подвергся нападению косатки. Он спасся, уйдя, подобно устрице, в щель скалы. Он видел, как челюсти косатки щелкнули в нескольких дюймах от защищенного шлемом лица и незащищенного шланга, подававшего воздух.
Или косатки просто не боятся людей или же они принимают их за морских львов. В Антарктике они прибегают к необычному и жестокому способу нападения. Заметив человека на плавучей льдине, они ныряют под нее и бьются об лед, чтобы разбить его и сбросить человека в воду.
Вокруг нас возилось много морских львов, вероятно привлеченных Рюпом, который бил рыбу копьем. Восемнадцатидюймовые окуни, подобно страусам, прятали свои головы в морской траве. Рюп, держась на поверхности, поджидал, пока прибоем отбросит траву, и тогда колол рыбу длинным копьем. Наш бачок уже наполнился; в нем лежали тридцать окуней средних размеров, три больших окуня и еще дюжина устриц. В спасательном плотике уже лежала почти полная норма улова на троих — тридцать калифорнийских устриц.
Морских львов, по-видимому, не столько привлекала рыба, сколько веселье и игра. Они мелькали в воде, как коричневые торпеды, но ни разу не бросились на рыбу, которую Рюп колол копьем, или которой удалось уйти, получив удар копья в бок.
