Стоял май, и температура воды была немного выше 15°. Трясясь от холода, мы следовали за ним.
— Поплавок будет у меня, — заявил Рюп, надувая спасательный пояс военно-морского образца. К нему он привязал сетку для улова.
С трудом преодолевая прибой, мы шли вслед за Рюпом. Уловив момент, когда волнение почти утихло, мы бросились в воду и поплыли от берега со всей скоростью, на какую были способны наши невооруженные ноги. Неожиданно к нам подкралась огромная волна, гребень которой возвышался на добрых семь футов над нашими головами. Выбраться на берег мы не успели, а нырнуть под волну не догадались. Мы лежали оцепенев и вцепившись в скользкую морскую траву, когда отхлынувшая волна оголила скалы, над которыми мы плыли. И вот набежала новая волна, и мы оказались как бы в барабане огромной стиральной машины, которая вертела и била нас в массе бурлящей пены.
— Ныряйте под волну, — кричал нам Рюп. Сам он, словно винтами, работал ластами, ныряя сквозь каждую набегающую волну, и направился в открытое море, предоставив нам самим бороться за существование. Отплыв на 200 ярдов, он повернулся лицом к берегу и стал поджидать нас.
— Осталось всего двести ярдов, если плыть вдоль берега! — крикнул Рюп, чтобы подбодрить нас, и поплыл дальше. Когда мы наконец нагнали его, он уже копался где-то на дне. Спасательный пояс глубоко сидел в воде, так как сетка наполнилась устрицами. При нашем появлении Рюп всплыл, держа в каждой руке по омару.
— Ныряйте, — сказал он, — на дне их полным-полно.
Но я уже выдохлась и почти что замерзла. В мои очки протекала вода, и я не могла различить даже собственных ног. У меня хватало сил лишь для того, чтобы держаться за спасательный пояс и наблюдать за происходящим. Барни, которому было не теплей, чем мне, сделал глубокий вдох и исчез… секунд на пять. Когда посиневший Барни вынырнул, то имел вид утопленника. Рюп удивленно поглядел на него и спросил: «Неужели тебе холодно?» Но в этот момент Барни перестал стучать зубами. Его челюсти свело судорогой, и он не смог произнести ни слова.
Мою левую ногу начинало сводить судорогой, и я с тоской поглядывала на слишком отдаленный берег, когда вдруг ни с того ни с сего из глубин моря появился сначала трезубец Нептуна, а за ним длинный блестящий штык. Я решила, что у меня начались галлюцинации от холода. Тут вынырнула голова в маске и отвесила церемонный поклон.
— Полковник Норт, — представилась голова. — Не откажите в любезности подержать мой штык. С манерами, достойными английского дворецкого, полковник вручил мне оружие, еще раз поклонился и тут же исчез, взмахнув своими ластами.
