.
Эти «придавленные элементы» через тридцать лет легли в основу теории сновидений, созданной Зигмундом Фрейдом. Толкование снов, пишет Фрейд, это прямой путь к познанию бессознательного, а в бессознательном зарождаются и складываются основы личности и глубинные мотивы ее поведения, над которыми царят сексуальное влечение и влечение к смерти. Во время бодрствования эти влечения подавлены, ибо их реализация несовместима с социальными установками; во сне же контроль над ними утрачивается, и они получают возможность для своего проявления. Но даже во сне не дремлет цензура личности, и глубинным влечениям приходится принимать символический облик. Подавленный аффект содержит в себе энергию для конструирования сновидений, а материалы для лепки образов-символов дают органы чувств и память. Основная часть материала — недавние ощущения, «осадок дня». «Осадок» сцепляется с воспоминаниями о минувшем, и они перерабатываются в образы, дающие выход подавленным влечениям. Перерабатываются в образы, вплетаясь в сюжет сновидений, и внешние шумы (подробнее об этом — в главе «Спящий на эшафоте»). Сновидение, выходит, есть некий страж сна, даже двойной страж: оно охраняет нас от вторжения среды во время сна и от невроза, которого нам было бы не миновать, если бы наши влечения не находили выхода в сновидениях.
Теория Фрейда наложила свой отпечаток на взгляды нескольких поколений исследователей сна, но мало кто из них согласился со столь односторонним толкованием наших влечений. Адлер, ученик Фрейда, высказал куда более широкую и верную мысль — в сновидениях человек остается лицом к лицу с нерешенными проблемами.
В самом деле, до одних ли подавленных влечений человеку, если у него столько забот, вполне открытых сознанию! Вот где источник вещих снов. Ломоносову приснилось, что умер его отец, и вскоре он получил известие об этом. Жена скульптора Шадра, Татьяна Владимировна, вспоминает:
Мы жили тогда в Риме. Ночью Иван Дмитриевич разбудил меня. «Я видел плохой сон. Будто сломался крест, что отец подарил. Должно быть, отец умер». Через несколько дней консульство переслало Шадру письмо из дома, извещающее о смерти отца. Стоит ли доказывать, что во всем этом нет никакой мистики. Последнее письмо отца к Шадру содержало такую фразу: «Страшно я о вас тоскую, должно быть, перед смертью». Эта фраза и связанные с нею печальные и тревожные мысли находились у Шадра в бессознательной памяти и выплыли символически в виде сломанного креста. Символ был не настолько сложен, чтобы сознание не разгадало его.
