Пешкин, Пешкин, ты герой,
Ты, как статуя, не стой,
Не греми медалями
Похрабрей видали мы.
Всякого воина задели бы такие слова, но Пешкин был не из тех, кто остается в долгу. И, мигом сочинив свою частушку, он в упор стрелял ею в Машу:
Эх ты, Маша-простокваша,
Как затянешь - звон в ушах;
Голосок мне твой не страшен,
Объявлю тебе я шах!
При этом он делал шаг вперед, решительно брал Машу за руку и вел ее в следующий танец. Партнером он был завидным: плясал легко, пристукивал каблучками и никому не наступал на ноги. Фигуры, которые он выделывал, были не чем иным, как шахматными ходами. Они всех приводили в восторг, и каждый старался ему подражать. Когда же начался общий танец - сама собой возникла песенка:
Ну-ка, дружно станьте в ряд,
Спойте в лад,
Спойте в лад,
Шах вперед и шах назад
Пляшет наш солдат.
Новичку тоже посчастливилось протанцевать с Машей один танец. Вот здесь-то он и прочитал ей свои стихи. Новичок теперь говорил только в рифму. Когда он приглашал Машу на танец, то поклонился и сказал:
Раз, два, три, четыре, пять
Пошли, Маша, танцевать!
А Маша ему ответила:
Пожалуйста
Можалуйста.
Новичок все свои стихи аккуратно нацарапал на березовых листиках и сшил в тетрадку, очень похожую на сборник настоящего поэта. На самом первом листике белыми буквами было написано слово "Ромашки" - название сборника, и все его стихи, от первого до последнего, были посвящены одной Маше-Ромаше. Он выбрал лучшее из стихотворений и нараспев, дрожащим голосом прочитал:
Ты мне всех цветов дороже,
И тебя красивей нет,
Даже солнышко похоже
На тебя, как твой портрет.
Ты не мямля, ты не плакса,
Не боишься ты мышей,
Ни одной чернильной кляксы
Нет на рожице твоей.
Последние две строчки, в которых говорилось о кляксах, были не совсем точными. После пальбы из невыливайки два болыпих синих пятна украсили Машин лоб и нос, но Новичок не видел клякс, ведь он смотрел ей прямо в глаза. Может быть, другим девочкам и понравились бы эти стихи, но Маша втайне считала себя мальчишкой, и поэтому ей больше понравились солдатские частушки Пешкина.
Однако настоящее веселье началось, когда явился сам генерал со своими адъютантами. Он поздоровался со всеми присутствующими за руку и подошел прямо к Пешкину. Он произнес короткую речь, обнял Пешкина, поблагодарил за службу и прикрепил к его груди медаль за геройство. Потом попросил разрешения остаться на празднике, поскольку имел в запасе пару свободных минут.
