ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ГЛАВНОМУ РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «ДУЭЛЬ» Ю. И. МУХИНУ
Уважаемый Юрий Игнатьевич, надеюсь, Вы не забыли, что и с глазу на глаз, и принародно я нередко выражал весьма одобрительное, а порой и восторженное отношение и к иным выступлениям газеты, и к публикациям в ней лично Вашим. Но вот на встрече коллектива редакции и актива газеты с читателями, состоявшейся 14 марта 1998 года в московском кинотеатре «Баку», во время антракта ко мне подошла незнакомая женщина и сказала:
— Вы один из самых активных авторов «Дуэли»…
— Да, — сразу согласился я. — Например, с 12-го по 32-й номер мои статьи появлялись на ее страницах каждый раз.
— Так означает ли это, что вы целиком согласны с тем, что газета печатает, в частности, и со статьями главного редактора?
Я опять ответил сразу:
— Отнюдь нет. Я решительно не согласен со многими публикациями и тенденциями «Дуэли», иные из них вызывают у меня просто отвращение, а более всего несогласий у меня с тем, что выходит из-под пера ее неутомимого руководителя, хотя усматриваю в его личности некоторые ингредиенты гениальности.
— Какие?
— Например, титаническую самоуверенность. Ведь без этого свойства характера невозможно совершить что-либо значительное. А возьмите его умонепостижимую плодотворность. Выдавать чуть не в каждый номер по три-четыре полосы ему вполне по плечу. Разве это не поразительно? Думаю, что если бы он писал пьесы, то оставил бы далеко позади гениального Лопе де Вега, написавшего более двух тысяч пьес, некоторые из коих, например «Собака на сене», ставятся до сих пор, вот уже почти триста лет.
…Случилось так, что через некоторое время мы с моей новой знакомой продолжили разговор о Ваших ингредиентах, и я сказал:
— Порой, однако, нечто гениальное прихотливо и увлекательно сочетается у Мухина с ингредиентами совсем иного характера.
— Какого именно? — поинтересовалась собеседница.
— Судите сами. В своей новой большой статье «Студенту — об управлении государством» («Дуэль», № 6) Мухин, ссылаясь на Молотова, но, почему-то не упоминая при этом Феликса Чуева, его перелагателя, рассказывает, что, когда вскоре после войны Хрущев выступил на Политбюро с блажной идеей создания в истерзанной стране химерических агрогородов, Сталин подошел к нему, погладил по лысине и сказал: «Наш маленький Карл Маркс».
Женщина засмеялась.
— И вот какой грандиозный вывод делает Мухин: «Это характеризует истинное отношение Сталина к Марксу».
