Тяжело опустившись против него в рабочее кресло, я возвел на франтоватого мисологоса (что в переводе с греческого означает умоненавистник, я же использовал несколько иную интерпретацию, отнюдь не такую абстрактную и для нашего издания, в общем-то, хвалебную иррациональную фонему) почерневшие от бесконечной ночи глаза, не предсказывая ничего прогрессивного, а именно это я постарался передать строгими покрасневшими белками и сомкнутыми к переносице ломанными дугами бровей. Он выждал, преодолев значительную паузу, и споро выложив на стол папку с "документами", купидон сумасшествия, как по писанному берясь за рассказ. Слушал я его не внимательно, общаясь по телефону с собкорами и представителями богемы, для которых наш журнал стал одной ветвью из кроны символического дерева синекуры, на которой свивали они себе доходные гнезда.
"Себастьян Вьери, отец грозного ныне италийского форварда, оставаясь заядлым болельщиком футбола, сохранял за собою f%`*."-k) сан наместника папы в ***, небольшой провинции тесно граничащей с Францией". Прочел я в первых строках отвратительно набранного текста, не видевшего ни одной правки. Hу и что же?
Спрашивал я его беззвучным взглядом, обновив в памяти чудесный вечер проведенный в приватной компании с одной известной московской моделью и стараясь разделаться с лит. агентом как можно решительнее. Илья побледнел и предуведомил меня, что эти документы очень опасны и способны наделать много шума, на что я, в свой черед, усомнился и предложил отнести материалы в "Московский Комсомолец" падкий на жареный артефакт. Hо все же, из каких-то соображений, я оставил папку с линялой бумагой, испещренную жирным машинопечатным текстом у себя, и сунул в стол, в тот же час позабыв о ее существовании. Еще один сумасшедший, взявший за эталон литературы романы Умберто Эко.
Сюжет истории получил развитие в среду, такого-то февраля 1998 года, обрел продолжение в последних числах июня, а вчера (12 июля), я получил дополнительные доказательства, побудившие меня, по горячим следам, приняться за составление редакторской статьи, адресующейся сетевым пушкинистам. Из компетентных источников я получил достоверную информацию, что некто, носящий в миру имена Юрий Лужков, смог составить и прочитать с нужным выражением тетраграмматон, чтоб добыть доказательства тому, необязательно обладать ни острым умом, ни глубоким зрением, все на поверхности, все перед нами. Тот же конфиденциальный источник сообщает, что скандальный монумент Петру, вставший поперек Москвы реки, между шоколадной фабрикой "Красный Октябрь" и выставочным залом на Крымской Hабережной есть не что иное, как безмолвный голем, жизнь в который известный каббалист из каких-то соображений не вдохнул.
