Закуривая, Миронов как бы между прочим сказал:
– Станичники, только без обеды, может быть, кто того...
– В портки наклал?! – Кто-то из казаков во-своему досказал мысль командира.
И грохнул хохот. Может быть, чуточку наигранно-нервический.
Миронов улыбнулся. Но улыбка спряталась в пышных усах, лишь в глазах промелькнуло что-то вроде одобрения: «Это всегда бывает перед опасностью, – думал Миронов. – Подбадривают сами себя казачки... Посмотрим, как в деле покажут. Дело... Это не косой на лугу махать да от комаров отбиваться. Тут – бой, и рубить придется головы людей... Да и твою отхватят, если „умело“ ее подставишь... Враг, пока неузнанный и невидимый, – страшный враг...»
– С тобой пойдем, – дружно ответили казаки.
– А ты, Алексей? – обратился Миронов к здоровенному, с виду неповоротливому казаку, стоявшему в шеренге остающихся в казарме казаков.
Алеха молча шагнул из общего строя. Но так как шаг у него был не как у обыкновенных людей, то и оказался он впереди всех.
– Осади назад! – кто-то, тронув его за плечо, тихонько посоветовал ему. – С нами, что ли? За компанию?.. Верзила. Его же за версту видно.
Алеха молча и неуклюже переставил ноги, но даже глаз не скосил в сторону непрошеного советчика, видно, ему было неохота не то что отвечать, а даже голову повернуть.
– Он один из тех двух лежебок... – Под смешок казаков начинает один из них рассказывать давно и всем известную байку. – Лежат они, значится, под яблоней, один из них гутарит: «Вот если бы спелые яблоки срывались с веток и падали бы прямо в рот». А другой ответствует: «И не лень тебе об этом гутарить...»
И снова хохоток среди охотников.
Миронов молча наблюдал за перемещением-топтанием Алехи, прислушивался к беззлобной шутке казаков и делал вид, что ничего не видит и ничего не слышит. Знал он, что видимая неповоротливость этого увальня казака была обманчивой, за ней скрывалась огромная сила, а в боевой обстановке к ней неожиданно прибавлялись быстрота, стремительность и хладнокровная расчетливость – то есть срабатывала истинная казачья смекалка и, как говорится, стопроцентная надежность. «С этим казаком можно идти в разведку» – такую оценку заслуживал Алеха.
Но во второй раз Алеха не пошел в разведку. Почему? Никто не хотел подозревать его в трусости, да и сам он не поверил бы, если бы даже его обвинили в этом. И вот что странно, не верил, а в разведку, очередную и страшную, не пошел. То ли предчувствием томимый, то ли не мог прийти в себя от того, первого похода, когда в смертельной схватке с японским разведчиком сошлись. Верткий и сильный враг вцепился в горло и сдавливал, как железными тисками...
