– Я сугубо гражданский человек!
Старший лейтенант запомнил реплику «сугубо гражданского человека» и решил доказать обратное. Отныне Вадим не вылазил из нарядов в течении всех трех оставшихся недель карантина. В то время как рота благодушествовала (то есть попросту спала) в темном кинозале во время просмотра очередного патриотического фильма «про войну», он пеньком торчал на «тумбочки». И увидев у входа своего воспитателя, старательно орал, вытаращив по-уставному глаза:
– Рота, смирно!
Голос гулко раскатывался по пустой казарме, и роль роты, которой полагалось становиться по стойке «смирно», выполнял дежурный. Сержант, как черт из табакерки, выкатывался из каптерки, где гонял чаи с «дедом» – каптерщиком, и невнятно, но очень внушительно бубнил:
– Трищстарлейтенант, вротмоегодежурства происшествнеслучилось!
«Трищстарлейтенант» окидывал строгим оком застывшего дневального и медленно, исполненный собственной значимости, удалялся в канцелярию, где его уже поджидал замполит.
Над вопросом, что они там делали вдвоем в воскресенье, мучались лучшие умы роты. Вадим предполагал, что дулись в нарды под водочку, сбежав от нудных жен.
… – Вот эту штуку, – вернул Варегова к реальности сержант, протянув одну из мин, что Вадим тащил в гору, – задницей опускаешь в ствол, быстро отдергиваешь руку, отходишь на шаг от миномета, затыкаешь уши, открываешь рот. Понял?.. Огонь!
Вадим много раз видел все это в кинохронике Отечественной войны и повторил движения точно, не удивившись, как здорово у него получилось. Времени не было удивляться.
Хлопок, как удар ладонями по ушам. Звон.
– Неплохо для начала! – сквозь гул в ушах Вадим услышал голос командира взвода, – Так мы из тебя классного минометчика сделаем.
– Пошли глянем, где мина упадет, – сказал Варегову сержант.
Вадим бросился к краю площадки…
В минуты краткого разговора, пока они обшаривали глазами склон противоположной сопки, где должна была разорваться мина, Варегов ощутил странное.
Он почувствовал между собой и командиром отделения не жесткие, регламентированные писанными и неписаными правилами взаимоотношения между командиром и подчиненным «дембелем» и «салабоном», а теплую струю товарищества. Общность людей, обреченных делать одно дело, делить одну судьбу, жизнь, а возможно, и смерть.
Но это было лишь одно мгновение.
…Звука разрыва мины Вадим так и не услышал.
– Все, – ответил на его немой вопрос «что дальше?» сержант.
Он глянул на Варегова и уже другим тоном, жестким и властным, добавил:
