Возвращались звуки, съеденные надсадным гулом канонады и грохотом взрывов. Что-то тихонько позвякивало – Григорий даже потряс головой: уж не мерещится ли? Нет, это трепетал под прилетевшим с Дона ветром тоненький металлический лоскут, свисавший с простреленной крыши коттеджа, под которым находился командный бункер.
– Умыли мы их, командир, – негромко произнёс Зыков, оператор электронных систем и заместитель Шелихова. – «Два» – «ноль» в нашу пользу. И ещё умоем, если опять полезут, – спасибо Каргину, боеприпасов у нас до второго пришествия хватит. А там, глядишь, и в столице решат так, как надо… Это наша земля.
«Не совсем „ноль“, наверно, – подумал Григорий. – Как там у Константина в первом взводе? Потери большие? „Диплодок“ мёл огнём, как заправский Змей Горыныч, – вряд ли всем Костиным бойцам удалось отсидеться за слоями термопласта… Да и остальным было несладко – перепахан весь периметр. А с боеприпасами – да, спасибо атаману. И сам мошной потряс, и другим не дал жадничать – найдётся, чем попотчевать гостей-миротворцев…».
– Запроси о потерях, – коротко распорядился он.
– Есть, командир, – отозвался Прохор и зашелестел клавишами пульта связи. Личные коммуникаторы были у всех повстанцев, но лучше работать по экранированному каналу.
Шелихов переключил визор на панорамное сканирование.
Несмотря на две яростные атаки и на предшествующие им ракетно-артиллерийские обстрелы, притулившийся в излучине реки городок пострадал не сильно. Досталось жилым домикам окраин, но здание автоматизированного завода и окружавшие его параллелепипеды служебных и подсобных помещений остались целёхонькими. И Григорий знал, почему – по этой причине его отряд и зацепился именно за этот городок, и теперь торчал у глобов костью в горле – ни проглотить, ни выплюнуть. А миротворцам непременно надо выковырнуть эту досадную кость, и поскорей. В столице-то оно может по-всякому обернуться…
Панорама разворачивалась неспешно, следуя стандартной компьютерной программе. Безоблачное синее небо и голубая дуга Дона выглядели безмятежно спокойными – и небо, и древняя река вдоволь насмотрелись на дела рода человеческого за века и тысячелетия. И пепельно-рыжая степь, располосованная надвое серым шрамом автомагистрали, тоже была спокойной. Чему ей, седой степи, так уж изумляться, на какую такую диковину дивиться? Видела она разные племена-народы, спешившие, суетившиеся и силившиеся возвести вековечное величие. Прошли они, прокатились и сгинули, позабыв на курганах каменных баб с изъеденными временем лицами. И равно упокоились в безымянных могилах порубленные татарскими саблями и скошенные казачьими пулемётами – им уже всё едино…
