И тут я его узнал. Вспомнил! У него такая приметная внешность, что не понимаю, как я мог не вспомнить его раньше. Этот унтер, когда мы виделись, был солдатом и числился на таком дурном счету у своего ротного командира (член солдатского комитета, хам из хамов, Вельяминов его ненавидел), что никаким путем не мог бы получить офицерского звания.
С тяжким чувством смотрел я ему вслед. А когда вернулся в свою роту, мне сказали, что во все время, пока я был в полку и под обстрелом, шнырял меж нашими какой-то рыжий бледный унтер и выспрашивал, не из Энска ли родом их ротный командир, то есть я. Ему-де нужно передать мне привет от земляка, да он боится ошибиться, не тому передать.
Привет от земляка!
Единственный земляк, который мог бы прислать мне привет, – Витька Вельяминов. Он один знает место моей службы. Но он ни за что не послал бы ко мне ту рыжую сволочь. Я-то знаю, как он ненавидел Полуэктова… ну да, у этого мерзавца такая фамилия. Кроме того, у нас с Вельяминовым был тот же уговор, что у нас с тобой: молчать о месте моего нахождения. Но Полуэктов сам слышал мою фамилию, когда мы встретились с Витькой. Слышал! Зачем ему спустя полгода понадобилось уточнять, точно ли я из Энска?
Эта история навела меня на самые мрачные подозрения. Почему-то представилась картина, как Полуэктов получил задание от людей, которые ищут меня, как начал его выполнять…
Впрочем, ладно. Довольно. Я рискую предстать перед тобой в образе совершенного безумца. Ведь ты даже не знаешь, кто и почему ищет меня. Хочется открыться – но я не могу. Ты назовешь меня подлецом, и правильно сделаешь.
Нет, неправильно! Тогда, накануне нашей свадьбы, меня силой принудили заплатить за ошибки молодости, но в том-то и дело, что я бьюсь изо всех сил, чтобы избавить от столь непомерной платы тебя и Олечку!
Так, ну, начинается старая история с недомолвками. Большего сказать я тебе не могу. Поэтому заканчиваю и молю об одном: верить мне и простить меня.
Твой муж Дмитрий Аксаков.
* * *
Как странно, что из всего множества важных, весомых, убедительных, успокоительных слов Саша нашла в ту минуту только вот эти:
– Вы меня не помните, Игорь Владимирович?
И отшатнулась в испуге, ошарашенная собственной глупостью и бестактностью. Однако Вознесенский улыбнулся все так же растерянно, как минуту назад, и ответил:
– Помню. Вы мне когда-то предложение сделали. А я вам отказал.
– Да, отказали, – кивнула Саша, почему-то улыбаясь, как если бы Вознесенский сообщил ей что-то радостное. Впрочем, она, конечно, вряд ли что вообще понимала сейчас, потому что неожиданно для себя вдруг спросила:
