…
Потянулись долгие дни плавания. Профессор редко выходил из каюты. Книга Оворо занимала все его свободное время он выбирался только на завтрак, обед и ужин. Николай был предоставлен самому себе. И к собственному удивлению он сошелся с сержантом Приходько.
Несмотря на свою деревенскую внешность, сержант оказался неплохим собеседником. Вдобавок к еще большему изумлению Николая, он оказался прекрасным игроком в шахматы.
Николай был чемпионом школы, потом института, но редко когда ему попадались игроки подобного уровня как сержант. Когда Приходько в первой же партии поставил ученому мат на пятнадцатом ходу, тот зауважал его. К тому же сержант вполне здраво рассуждал и не был фанатичным приверженцем "линии партии". Николай часто сталкивался с предубеждением обычных людей к тем, кто сидел в лагерях…но Приходько был свободен от подобных предрассудков.
Кстати само плавание проходило на удивление спокойно. Команду Николай видел редко. Скорей всего она получила приказ не приставать к пассажирам. Единственный раз он испытал чувство страха, когда была объявлена тревога, но к счастью она оказалась ложной.
Николай тем не менее с каждым днем приближения к цели их путешествия, чувствовал как в его душе растет какое-то беспокойство. Оно коварно вползло в нее и поселилось там.
Николай был искренне рад появлению своего бывшего начальника, профессора Полозова. Ему всегда нравился этот внешне суровый но на самом деле добрый и что самое главное совершенно не заносчивый человек. Его присутствие на лодке было пожалуй единственным, что радовало его в этом плаванье.
В остальном же, с одной стороны Николай был свободен, хотя еще вопрос можно ли называть его нынешнюю жизнь свободой, а с другой стороны он чувствовал, что впереди его может ждать что-то страшное. Вдобавок Зырянов несмотря на робкие просьбы ученых так и не посвятил их в подробности того что происходит на острове, отделываясь общими фразами. А что может быть хуже неизвестности…
Во время путешествия в железном гробу, который по его мнению ошибочно именовался субмариной, и когда ночью лодка поднималась на поверхность и пассажирам разрешали дышать свежим морским воздухом, Сергей Сергеевич не уставал любоваться звездным небом.
Звезды рассыпанные по небу густым покрывалом вместе с ласковым плеском океана, создавали поистине сказочную атмосферу и Сергей Сергеевич каждый раз тяжело вздыхал, вновь забираясь в пропахшее маслом и людским потом нутро подводной лодки. Уже после недели плавания, его начали раздражать запахи к которым он в отличие от Николая так и не смог привыкнуть.
