Фригорист | страница 3



Он даже немного успокоился, когда проговорил эти слова. В конце-концов он остался жив в такой переделке, и даже с одной рукой, тем более правой, как-нибудь протянет и даже сможет прокормить семью. Мысль о семье, какой бы несвоевременной она ни была, отвлекла его от происходящего и немного успокоила. Как если бы это было некой скрытой и спасительной возможностью самоидентификации. Эта мысль возвращала его в привычную среду, в житейский круг, из которого он чуть не выбыл. Семья, являвшаяся целью жизни, озарила на мгновение смыслом всю эту кошмарную ситуацию. И все-таки… все-таки… в глубине души народилось и теперь давало о себе знать какое-то неопределенное тревожное чувство. Словно воспоминание о неизжитом за тысячи лет атавизме, тонкая и едкая ухмылка потаенной сущности, имевшей сходство с первобытными формами жизни. Да, рука у него была, хотя он ее и не видел, так как он, как ему казалось в тот момент, ощущает ее. Он вспомнил что-то о фантомных болях, когда люди, потерявшие конечности, чувствуют в них боль. Но в том-то и дело, что он не ощущал боли в оторванной руке. Правда, это воспоминание, а точнее обрывок воспоминания, пронесся у Сергея Петровича в мозгу с космической скоростью. Он вспомнил, где он находится, и что сейчас не время предаваться размышлениям, а нужно что-то делать, чтобы выбраться из этой гребаной лаборатории.

Он все-таки выбрал место, оперся о пол рукой, которой не было! и поднялся. Теперь он посмотрел на правую руку. Ее не было точно так же, как не было и левой.

– Твою мать! – прошептал Стрелков, холодея от страха, так как без обоих рук ему точно не выжить в этом жестоком мире.

Его голова упала на грудь, и он уже подумывал о том, чтобы остаться здесь и сгореть заживо, когда увидел пол под своими ногами. Ног не было тоже! Не было ног, как не было и всего остального тела, которое он мог видеть (или мог не видеть? или не мог видеть?). Его всего не было! Но ведь как-то он стоял на этом чертовом полу, ощущая под ногами твердое основание и влагу от прилипшей к телу одежды. Он даже чувствовал, что на запястье левой руки, на кожаном ремешке у него надеты часы. Ничего не понимая, Стрелков принялся себя ощупывать. Руки, которых не было, говорили ему о том, что и руки, и другие части тела у него, Сергея Петровича Стрелкова, есть, потому что он чувствовал прикосновения, чувствовал мокрые джинсы и пиджак, ощущал тактильно грудь, живот и даже…

– Просто у меня что-то с глазами, а вернее с головой, – подытожил Петрович, так как всю окружающую его обстановку он видел.