«Данилыча нет», – резюмировал Сергей Петрович, увидев, что легкая дверь с сеткой от мух и комаров закрыта. Открыв сетчатую дверь, которая не была заперта, Стрелков, придерживая банку и колбасу левой рукой, правую просунул сквозь маленькое окошечко и нащупал ключ. Отперев основную дверь, он вошел, выставил водку и продукты на стол в большой комнате и, вернувшись ко входу, запер все как было.
В доме было три комнаты. Когда-то Данилыч здесь жил вместе с женой, сыном, невесткой и внучкой, теперь же тут размещалось его рыбоводное хозяйство. На тех, кто приходил сюда впервые, десять тонн воды в огромных, стоящих в два яруса аквариумах, с тропическими растениями и яркими рыбками, производили неизгладимое впечатление. Каждый аквариум вмещал в себя триста-четыреста литров воды. Среди высокой травы, как два полосатых чайных блюдца, настороженно замерла пара королевских дискусов, охраняющих икру, отложенную на глиняный горшок, в соседнем аквариуме хищно шныряли бирюзовые акары, стайки ярко-оранжевых суматранских барбосов пугливо метались рядом. Остроконечные плавники плихтов торчали на дне, словно застрявшие в песке коряги. Тупорылые, мощноголовые пираньи скалились в ожидании живого корма. Скалярии величественно несли за собой шлейфы длинных плавников. Круглосуточно шипел компрессор, подавая воздух в аквариумные фильтры, которые очищали воду от примесей.
В соседнем помещении стояли аквариумы поменьше, в которых подращивался молодняк и более прозаические виды рыбок вроде моллинезий или неонов. Стрелкову все это разнообразие было давно знакомо, поэтому он устроился за столом на старом потрепанном диване и решительно свернул с бутылки пробку. «А-а, черт», – он вспомнил, что не «купил» хлеб и не взял с кухни стакан. Поднявшись с дивана, жалобно скрипнувшего пружинами, Петрович прошел на кухню. Сполоснув холодной водой пыльный граненый стакан, которым давно не пользовались, он отыскал заодно нож и открыл небольшой холодильник. Среди ванночек с живым кормом нашел ломоть подсохшего черного хлеба. «Пойдет», – выдохнул он и вернулся в большую комнату. По дороге он ненадолго задержался у зеркала, висевшего в прихожей, и несколько минут вглядывался в стену позади себя. Как-будто его, Стрелкова и не было вовсе. «Хреновина какая-то», – пробормотал он, наливая водку в стакан. Для начала Петрович принял на грудь граммов сто пятьдесят и, захрустев огурчиком, откинулся на спинку дивана.
