Если не хватало отрицательных эпитетов, исследователи «государства СС» прибегали к помощи психоанализа. Так, согласно мнению бывшего заключенного Аушвитца (Освенцима) Эли Коэна, «эсэсовцы, за редким исключением, представляли собой вполне нормальных людей, которые под воздействием собственного преступного „супер-я“, превратились в обычных уголовников». Психолог Лео Александер сравнивал «черный орден» с бандой гангстеров с присущим ей отрицанием всяческой морали: «Если эсэсовец совершал проступок, ставящий под сомнение его преданность организации, его либо ликвидировали, либо заставляли совершить такое деяние, которое навсегда бы повязало его с организацией. С незапамятных времен в уголовном мире таковым считалось убийство».
Следует отметить, что далеко не все историки соглашались с доводами последователей Когона. Уже в 1954 году в своем социологическом исследовании немецко-американский публицист Карл О. Петель писал, что всех членов СС нельзя оценивать столь однозначно: «В эсэсовской среде присутствовал не только один-единственный человеческий тип… Встречались преступники и идеалисты, идиоты и интеллектуалы». А Эрменхильд Нойзюсс-Хункель в опубликованной в 1956 году работе «СС» утверждала, что «различие функций многочисленных подразделений гиммлеровского аппарата, не допускает однозначной оценки всех членов сообщества СС, как единого целого». Изучив статистику, она пришла к выводу, что 15 % из общего числа членов «черного ордена» имели прямое отношение к нацистскому аппарату угнетения; из 80 тысяч списочного состава СС на 1944 год 39 415 человек служили непосредственно в главных управлениях СС, 26 000 — в так называемом «полицейском усилении», 19 254 — в подразделениях полиции безопасности и полиции общественного порядка внутри страны и 2000 — в охране концентрационных лагерей.
Изучение архивов СС внесло новые коррективы в послевоенную историографию черного ордена. В первую очередь под сомнение попали утверждения, содержащиеся в упомянутой работе Когона. Архивные документы вскрыли определенную путаницу, допускаемую профессором в датах, цифрах и именах, когда дело не касалось событий, непосредственно пережитых им в Бухенвальде. Поэтому с каждым новым переизданием книги дармштадскому исследователю приходилось опровергать самого себя.
Так, шеф уголовной полиции Артур Нёбе[13], фигурировавший в первом издании его книги как «самый незаметный, однако самый безжалостный функционер аппарата СС», во втором ее варианте чуть ли не перевоплощается в борца сопротивления, «с самого начала переживавшего внутреннюю борьбу с собственной совестью». Вместе с тем исчезло и упоминание о территориальных организациях СД — так называемых округах, будто бы существовавших в годы войны. Исчезло также и утверждение, что известное выражение «пятая колонна» происходит от названия одного из подразделений службы безопасности — ее 5-го управления.
