Точно в 9 часов лодка отошла от пирса и исчезла за дождевой завесой, следуя за лоцманским судном. На лодке было сорок один человек команды, одиннадцать торпед, восемь артиллерийских снарядов, пищи на семь недель и полный запас топлива и смазки. Мерно гудели дизеля. Командир, опершись на перископное гнездо, говорил:
– Глядеть во все глаза, парни. Погуляли – и хватит. Теперь за работу. Всем вниз, кроме верхней вахты.
Вечером на мостике появился механик.
– Эта французская смазка, которую мы взяли, жидковата, командир. Температура воды в системе охлаждения немного выше нормальной. Мы добавили немного старого немецкого масла, но это не помогает, потребление пока гораздо выше нормы.
– Отлично, – сказал командир. – Ну и что теперь?
– Это означает чувствительное снижение максимальной скорости хода на больших отрезках.
– И сколько же нам можно?
– По моим оценкам, не больше тринадцати, командир, – ответил механик.
– Проклятье! Я думаю, ты что-нибудь придумаешь.
– Боюсь, что нет, командир. Мы уж все перепробовали, что в голову пришло. За этим я и пришел доложить.
Командир выругался и тут же спохватился:
– Этим горю не поможешь. Надо сообщить на базу.
Ночь прошла без приключений. Едва появился намек на рассвет, вахтенный офицер крикнул с мостика вниз, в центральный пост:
– Скажите командиру, что светает. Будем делать пробное погружение?[34]
И тут же впередсмотрящий по северо-восточному сектору доложил о дыме на горизонте:
– Доложите командиру: дым справа восемьдесят!
Новость пробежала по лодке со скоростью степного пожара, и люди, которые только что лежали в полудреме, повскакивали с коек. Командир взлетел на мостик. Лодка изменила курс и прибавила скорости. Над горизонтом постепенно стали вырисовываться силуэты двух судов, идущих в западном направлении. Лодка легла на параллельный курс, против ветра и волн. Брызги летели на мостик. Наступал серый и холодный день. Садились роса, видимость была весьма умеренной. На горизонте внезапно появились ленточки дыма, который, постепенно увеличиваясь, составили облако.
Лодка подошла поближе и держала дистанцию, с которой вырисовывались мачты и трубы. Постепенно картина прояснилась: это был большой конвой с расчлененным строем. Каждые четыре-пять минут конвой менял курс «все вдруг», и лодка это делала вслед за конвоем.
– Надо иметь терпение, – сказал командир. – Если вы хотите выкрасть ребенка из коляски, то должны вначале уяснить себе, где его мамаша.
