– Неужто вы думаете, я завидовала Натали? – высокомерно усмехнулась старая дама. – Я и сама была красавица, могла с нею потягаться.
– Да-да, вас даже называли «зловещая красавица», – как бы в сторону пробормотал гость. – Перефразируя сам себя, я бы выразился так:
Но есть красавицы другие,
Которых ненавижу я:
Улыбка, очи голубые
И голос милый – о друзья!
Не верьте им: они лукавы!
Страшитесь, подражая мне,
Их упоительной отравы
И почивайте в тишине.
– Не перебивайте, – махнула на него рукой старая дама. – Уж эти мне поэты… Экое бахвальство – всюду, чуть что, читать свои дурные стихи! Зловещая, не зловещая была моя красота – какая разница? Главное – красота! Соперничать с Натали мне было бы не зазорно – однако стыдно, когда красавицам откровенно предпочитают карикатуру на красоту!
– Ваши слова мне непонятны, – напряженно проговорил гость.
– Неужели? – хихикнула старая дама. – Неужели непонятны? Но ведь Натали была не одна… У меня были три кузины Гончаровых. Натали – красавица. Катрин – хорошенькая. Но ведь была еще и Александрина…
– Александрина… – словно эхо, отозвался гость.
– Да-да, – кивнула старая дама. – Конечно, она тоже была высока ростом и безукоризненно сложена, как и старшая, Катрин, и младшая, Натали. Но черты ее лица, хотя и напоминали правильность гончаровского склада, являлись, как я уже сказала, его карикатурою. Матовая бледность кожи Натали у нее переходила в некоторую желтизну; чуть приметная неправильность формы глаз, придававшая особую прелесть взору Натали, выглядела как косой взгляд у Александрин… Да всякий, видевший их рядом, находил, что сходство между старшей и младшей сестрой было издевательским и шло явно в ущерб Александрине. Неужели вы этого не замечали?
– Ну как же, как же… – неопределенно пробормотал гость, и старой даме показалось, что очертания его лица и фигуры в темноте несколько поблекли и даже как-то отдалились от нее, словно бы он медленно, осторожно начал отходить или как бы таять.
– Э, нет, милостивый государь! – воскликнула она, приподнимаясь. – Я вас не звала, но уж коли вы решили меня навестить, извольте оставаться несходно, покуда не прогоню. Что это вы, право слово, всполошились, словно нечистый дух от к месту произнесенного экзорцизма? Или правда глаза колет не только на этом свете, но и на том тоже?
– Правда? – пожал плечами гость, вновь становясь явственно видимым. – Какая правда?
– Да такая, – усмехнулась старая дама. – Такая, что на пресловутой дуэли вы сражались вовсе не за жену, а за свояченицу…
