Федор с восхищением посмотрел на Машу. Она не переставала его удивлять.
– Где ты была? – спросила мама.
– Ты хоть знаешь, который сейчас час? – поинтересовался отец.
– Извините, – Маша виновато опустила глаза.
– Ну, позвонить ты хотя бы могла?
– Там не было телефона.
– Где там?
– У Федора на даче.
– На даче? – отец нахмурил брови. – А что вы там делали?
– Разговаривали.
– А вы не могли отложить ваши разговоры на завтра?
– Папа, бывают такие разговоры, от которых зависит человеческая судьба, и они не могут быть поставлены во временные рамки, – Маша серьезно посмотрела на родителей своими еще такими детскими, бесхитростными глазами.
– Кто такой этот Федор? – лежа в постели, пытал жену Александр Морозов.
– Одноклассник.
– Тебе не кажется, что наша дочь влюбилась?
– Глупости, – Надежда Николаевна сладко зевнула. – В шесть лет, если помнишь, ей нравился Марик, в одиннадцать Ли.
– Но сейчас она уже не ребенок. Ей шестнадцать.
– Все равно, это очередное детское увлечение.
Мария не очень ладила со своей сестрой, вернее с ее мужем Стефаном. Этот злобный, сварливый мужчина полностью подмял и подчинил себе слабохарактерную Жанну.
«Как они к нему отнесутся? – переживала Мария. – Но выхода ведь все равно нет, надеюсь, что небольшой кошелек смягчит их сердца», – она с тоской посмотрела на мальчика. Мария боялась его слез, но то, что произошло, было еще страшнее – мальчик стоял, словно изваяние, смотря в никуда.
– Это ненадолго, ты немного поживешь у Жанны, а когда все утихнет, я заберу тебя назад, – она крепко прижала Филиппа к груди. – Или я перееду к тебе. Мне просто нужно время, чтобы все подготовить, – заглядывая в глаза Филиппу, пыталась объяснить Мария.
Мальчик остался равнодушным.
– Вот и Плимут. Тебе нравится? – попробовала вновь завести разговор Мария.
Филипп не ответил, напряженно смотря в одну точку.
Они прошли мимо центральной площади с каменными домами, украшенными ажурными парапетами и балкончиками, а затем свернули на довольно узкую улицу, здесь едва-едва продвигалась повозка, груженая хворостом. Возница весело подмигнул Марии и чуть не налетел на молочника, между мужчинами завязалась лихая перебранка. Улица становилась все уже и грязнее. Двух – и трехэтажные дома с мансардами нависали друг над другом так, что стало темно, и казалось, будто уже наступил вечер.
– Вот мы и пришли. – Мария завела мальчика во внутренний дворик лачуги, сложенной из ивняка, глины и дерева. На пороге стояла неловкая и угрюмая женщина в грязном переднике.
