И ювелир даже развел руками, изображая на лице величайшее сожаление: мол, готов беседовать со знаменитым доктором хоть до утра, испытывая от этого величайшую приятность, однако время бежит…
– Рассчитаться? – повторил доктор с непроницаемым выражением лица, сызнова убирая платок в карман. – Какую же сумму вы от меня желаете получить и за что?
– Тридцать тысяч рублей… за парижскую коллекцию… колье, кольца, брошь… – выговорил ювелир, отчего-то вновь ощущая стеснение во всех членах.
– Итак, вы упорствуете в неразумном желании получить деньги? – проговорил доктор.
Фон Мель решил, что ослышался:
– Упорствую?! То есть как это прикажете понимать? Ежели вы не намерены платить, немедленно верните бриллианты!
– Не волнуйтесь, – сказал доктор. – Я сделаю то, что следует.
Он взял бронзовый колокольчик, стоявший на столе, и через минуту… Через минуту в его кабинет ворвались два дюжих санитара. Еще через минуту орущий, рвущийся, рыдающий фон Мель был спеленат в смирительную рубашку, челюсти его были разжаты железными пальцами, в рот запихнут кляп, а потом его вынесли по черной лестнице из дому, запихали в карету и отвезли в дом скорби – в ту самую клинику для несчастных маниаков, о которой ему говорила «мадам Софья Литвинова»…
Не описать никакими словами ночь, которую провел фон Мель! Эта ночь стоила ему нескольких лет жизни и почти лишила рассудка. На счастье, поутру его освободили от уз и поставили пред светлы очи доктора Литвинова. И тут выяснилось вот что: в тот роковой день к психиатру явилась хорошенькая женщина под вуалью, представилась госпожой фон Мель, супругой ювелира, и пожаловалась, что супруг ее внезапно сошел с ума. Отчего-то предметом его помешательства стала «парижская коллекция» бриллиантов, деньги за которую он беспрестанно от всех требует, оценивая ее в тридцать тысяч рублей. Госпожа фон Мель умоляла доктора Литвинова принять супруга на лечение в свою клинику и даже оплатила это лечение, а также визит ювелира к доктору! Напоследок она предупредила, что, как только муж ее начинает требовать деньги за свои бриллианты, он немедленно делается буен и даже может быть опасен, поэтому его надо немедленно ввергать в узилище, желательно опутав по рукам и ногам…
И еще о ювелирах. Говорят, что спустя два года после описанных событий миниатюрная кареглазая дама с прелестной родинкой на щеке, одетая роскошно и в то же время элегантно, явилась в одну московскую ювелирную лавку и назвалась баронессой Софьей Буксгевден. Баронессу сопровождали благообразный седой господин – ее отец, а также строгая бонна с хорошеньким, пухленьким младенцем, громко агукая, вертевшимся у нее на руках. Дама принялась выбирать бриллианты и наконец надела их на себя изрядное количество – всего на сумму 22 тысячи 300 рублей.
