Укладываясь, дракон продолжал что-то ворчать. Я прислушалась.
- ...что за семья такая. И эта предыдущая, как ее... а! Элисс... все о том же спрашивала. Да какая разница, как меня зовут! Встретились, дело сделаем и через день разбежимся... Не до имени тут.
Я долго лежала у костра с открытыми глазами. Сон все не шел. Я пыталась понять, как же так получается. Если Велесик знает Элисс, значит он хотя бы один раз ее похищал. Но все три раза геройские паладины в один голос заявляли, что убили дракона! И в доказательства притаскивали зубы, клыки, хвост. Мессир Нисел, второй освободитель, даже умудрился предоставить целую голову. Я тайком ходила на нее смотреть. Да-да, тайком, чтобы фрейлина Гнесс не прознала, а то опять заведется: это зрелище не для молодой воспитанной леди, это развлечение для грубых мужчин! Пришлось созерцать трофей мессира Нисела без ее ведома. Выглядел он, конечно, не очень. Впрочем, что можно требовать от отрезанной драконьей головы, которую полдня тащили за конем на веревке. Вывалянная в пыли, покрытая грязью и засохшей кровью, голова больше всего походила на бесформенный ком мусора.
Но папочка же всем троим вручил награды! Присвоил звание Великого Истребителя Драконов! Диплом выдал, с печатью... Не знаю, сложно это все.
Часа через два меня разбудил какой-то металлический лязг. Снаружи пещеры что-то оглушительно гремело, надрывался человеческий голос, но за этой какофонией его почти не было слышно.
Дракон тоже проснулся, шумно завозился в своем углу.
- Что стряслось? - прорычал он, выпустив спросонья струйку обжигающего пара.
- Что-то гремит снаружи, - ответила я, стараясь не обвариться.
Дракон прислушался.
- А-а, - лениво сказал он через минуту, - это тебя спасать пришли, не обращай внимания. Слышишь, вызывает на бой.
- Как спасать? Кто?
- Да рыцарь какой-нибудь, бродячий наверно. Королевские-то по сценарию только дня через три поиски начнут. А этот... Услышал, небось, в таверне, что дракон принцессу унес, вот по пьяни и решил: пойду-ка спасу. Славу, там, заработаю, награды. Ладно, постучит, перестанет.
Но рыцарь не успокаивался. Громыхать мечом по щиту он, видно, умаялся, но зато принялся вопить, что есть мочи:
- Выходи, драконье отродье, на смертный бой! Я, Ромуальд Луженая Глотка вызываю тебя на поединок!! Выйди и сразись! А не то прославлю тебя во всех окрестных землях, как последнего труса!!
Он так орал, не унимаясь, минут сорок. Под конец совсем охрип, но не сдавался.
