«На днях приедет Саня. Опять начнется: «Сделай это! Найди то! Напиши для меня… и т. д.» И потом. Меня прямо пугает мысль о физической близости. Старость, что ли? Но мне просто тяжела эта обязанность жены. Я так радуюсь своей постели, одиночеству, покою. Если бы еще эти объятия являлись завершением гаммы сердечных переживаний… Но у нас это теперь чисто супружеское, холодное, деловое. Так заканчивается день. И что досадно: мне кажется, Санька и сам часто вовсе не в настроении, но считает, что так надо!»
Когда тяжело на сердце, частенько хочется что-нибудь сломать, уничтожить, разбить. Может, полегчает… Но просто «чего-нибудь» Александре сейчас было мало! Хотелось весомого, грубого, зримого! Самым подходящим и достойным приложения сил объектом казался ей сейчас «весь мир насилья». Озлясь на себя, на Дяденьку, даже на бедного Ваню Драгомирова, который когда-то заставил ее испытать «первое горе», она решительным почерком, от спешки прорывая пером бумагу, записала в дневнике: «С меньшевиками я хотела строить, но сейчас время разрушать. Дорогу большевикам! Дорогу левым! Какие уж там «реформы», строительство и т. п. Еще надо воевать и воевать. Не строить, а разрушать приходится. Война открыла нам глаза, отрезвила нас. Я испытываю чувство громадного облегчения и радости, когда слышу от левых, от большевиков-интернационалистов, настоящий, старый, забытый революционный язык. Язык «чистого социализма с его непримиримостью»! Надо вверх, вверх от земли. К идеалам!»
Итак, она «дала обет верности» Ленину. Затолкала подальше прежние разногласия, забыла обиду на Инессу Арманд, которая, с подачи Ильича, вдруг сделалась теоретиком в тех же самых женских вопросах, которые Александра считала своей вотчиной. Чтобы вернуть веру в себя, а заодно – еще больше укрепить доверие к себе Ленина, Александра отправилась в лекционное турне по Америке. Практически ничего не заработав (по глупости не обговорила вовремя условий турне), она тем не менее нашла издателей для ленинских опусов, которые в Европе как-то вдруг перестали пользоваться успехом, а главное – получила необычайный заряд бодрости благодаря успеху, который имели ее лекции. Это вынуждены были подтвердить даже агенты царской полиции: «Лекции Коллонтай вызвали самый живой интерес у американской публики, среди которой преобладали русские и евреи». На гребне успеха Александра перенеслась в Европу, дала отставку Шляпникову, что было тем более просто сделать, что он рассорился с Лениным, обозвав его «чухотой», надулся, обиделся, что вождь его недооценивает, мечтал найти утешение в любви…
