Даже после сдвоенного взрыва слышно было, как кто-то заорал.
Серегин уже лежал, распластавшись, под самым парапетом, но не там, где появлялся черный, а почти с противоположной стороны. Ну, давай…
Он на миг приподнялся, выпустил плотную очередь по чему-то движущемуся — и снова лег.
Возобновилась пальба по нему — кажется, не такая плотная, как была ночью. Вероятно, все-таки они оставили здесь прикрытие, а сами двинулись к основной цели. Но все равно чувствовалось, что народу внизу предостаточно. Рассматривая то, что медленно проступало у него на внутренней стороне век, Серегин видел четверых стрелков с обычными винтовками, четверых, сгрудившихся вокруг чего-то, издали напоминающего маленькую зенитку, всадников и спешенных — всего около десяти — в тени деревьев, две повозки и тоже народ вокруг них правее и дальше…
Что-то оглушительно взвизгнуло, Серегин оглянулся и сразу не понял, что это он такое видит. А видел он дымный след пролетевшей мимо ракеты! Так вот что это за повозки, вот что за «бомба» была минуту назад…
Он торопливо сгреб то разбросанное, что уцелело на площадке после первого попадания (в парапете образовалась щербина в три кирпича), и полез вниз.
Замок Кретчтел, Сайя, планета Тирон.
Год 468-й династии Сайя, 46-й день весны, час Вепря
Замок пал, как падает в безветрие выеденное изнутри дерево. Только что все было в порядке, шла ленивая трескучая перестрелка — и вдруг оказалось, что и донжон, и галереи внутреннего дворика, и воротные башни — все заполнено чапами: и в черной ночной форме, и в серо-зеленой полевой, — они были скорее добродушны и насмешливы, чем агрессивны, но у всех были новенькие автоматические винтовки, как две капли воды похожие на классические американские М-1, но тоже, разумеется, без какого бы то ни было клейма, как и все оружие здесь, и было как-то глупо пытаться оказывать сопротивление — уже хотя бы потому, что чапы оказались выше и сзади, и их было гораздо — гораздо — больше.
Никто и не стрелял.
Потом, когда разоруженных легионеров строили внизу в колонну, полковник обратил внимание, что среди пленных нет его адъютанта Дупака. Забавно, подумал он, такой увалень — и смылся. Угнетало многое, и собственная нерешительность главным образом; нужно было настоять на своем и рвануть ночью в набег… но он уже устал, думать устал, и ноги держали еле-еле. А главное, сердце опять начало давать перебои, но ему ничего не разрешили забрать из квартиры, а при себе ни в карманах, ни в сумке лекарств не оказалось. Зато рядом оказалось чье-то плечо, пот заливал и ел глаза, полковник проморгался и узнал старшину Фадеева, тоже многосрочника, как и он сам. Фадеева звали Марлен, и каждого, кто сказал бы при нем, что это женское имя, ждало жестокое разочарование.
