– Есть наговор на пряник. Это твоей хозяйке в баню идти надо, париться, в поту пряник омочить да наговорить, потом тому ироду подбросить. Да только кто теперь эти пряники ест?
– Может, пиццу взять?
– Ага! Вот ты ее и уговаривай идти с пиццей в парную! А я погляжу, сколь это у тебя ловко получается!
Бабке Бахтеяровна перечислила еще несколько изощренных колдовских способов привязать беглого жениха. Но все они показались Тимофею Игнатьевичу уж больно обременительны.
– А что, коли он, жених, и вовсе того не стоит? – вдруг догадался спросить вконец расстроенный домовой.
– И такое случается, – согласилась бабка Бахтеяровна.
– Девка, Настенька, у меня разумница, домовитая, заботливая… дородная! – решительно приврал Тимофей Игнатьевич. – А что, коли тот каверзник – пьяница, куряка, бездельник, врунишка?
– Что же твоя разумница с таким сокровищем связалась? – законно подивилась бабка Бахтеяровна. – Что врунишка – это, похоже, так… А ты, Псой Архипович, вот что сделай. Ты его выследи и разберись, что за человек. Теперь мужики не те, что прежде, пошли. Порядка не понимают. От них и у домовых смута завелась. Сказывали, где-то за Мичуринским проспектом домовой дедушка девку на грех подбил, а жениться не захотел, сбежал. Ты подумай, Псой Архипыч, в наши молодые годы слыхано ли такое было?..
– Вроде не припомню, – буркнул домовой. – Так что мужики?! Теперь иная девка сама мужика на грех подобьет и запросто облапошит! Лишь бы в богатое хозяйство попасть! Мужик и пискнуть не успел, как глядь – уже и жениться требуют!
Бабка Бахтеяровна как-то странно поглядела и, еще того страннее, хмыкнула.
– Ищи, значит, того прохвоста, – велела она, – а как найдешь – приходи вдругорядь с полным докладом. Где живет, как живет, есть ли там свой домовой дедушка. Тогда и подумаем, как тут быть.
– А точно придумаешь?
– Еще и не в таких переплетах побывала! – гордо сказала бабка Бахтеяровна.
* * *
Ночью Тимофей Игнатьевич полез в хозяйкин блокнот с телефонными номерами.
И безнадежно в нем запутался.
Иные номера сопровождались лишь именем, иные – лишь фамилией, иные вовсе никакого сопровождения не имели. Домовой крепко задумался. Он стал вспоминать хозяйкины звонки – и оказалось, что поименно-то она лишь женщин называла. Жаловалась ли женщинам – он вспомнить не мог, хотя вроде бы должна. Раз обиженная домовиха голосит о своей беде на всю округу, то и человеческой бабе, наверно, полагается поступать точно так же…
