– Я сотрудник музея.
Я изумилась, но лишь на мгновение, не нужно быть гением, чтобы сообразить – живущие прямо при музее сотрудники наверняка завели себе подсобное хозяйство.
Представив себе, что я говорю с этой сотрудницей днем, когда она – при залитой лаком прическе и, несмотря на жару, в чулках и в туфлях, я завела такую светскую беседу.
– Я, видите ли, не здешняя. Приехала к друзьям, у них остановилась во-он там… У меня здесь подруга, она учится на историческом. Она мне еще весной писала, что у них практика в вашем музее. Вот, хотелось бы ее найти:.
– Так вы подругу ищете? – переспросила женщина.
– Вы не подскажете, где тут у вас живут практикантки? Вряд ли их поселили далеко от музея!
– Практиканты у нас в последний раз были два года назад, – в непонятной растерянности отступая в темноту, сообщила женщина. – А сейчас у нас никого нет!
* * *
– Извините! – крикнула я ей вслед. – Наверно, у них там что-то сорвалось с практикой! Извините! Спокойной ночи!
Но она уже торопливо огибала музей.
Я отошла в сторонку, присела на пень и задумалась.
Какого черта Званцев мне врал?
Зачем вообще врать незнакомому человеку? Что я, претендовала на его руку и сердце, что ли, раз он так спешно сочинил невесту-практикантку?
Нет. В моем положении не претендуют!
Откуда же взялась невеста? А главное, где же в таком случае сам Званцев? Или где-то тут в кустах стоит машина времени, на которой он отправился на два года назад, к невесте?
Я подумала – а не вернуться ли в усадьбу? В конце концов, я сделала то, чего от меня требовала совесть, – я попыталась найти Званцева. Не моя вина, что он мне соврал. Вот пусть теперь сам свое вранье и расхлебывает! Как только попаду на материк – кровь из носу, а позвоню в угрозыск и доберусь до званцевского начальства!
И все-таки – в чем дело?
У всякого вранья есть причина, это я знала по себе. Врать из любви к искусству – патология, а Званцев производил впечатление размазни и растяпы, но уж никак не тронутого.
Надо было восстановить в памяти разговор и те конкретные слова, которые он употребил для вранья. Ведь не с места в карьер он доложил мне о невесте. И наводящих вопросов я тоже, кажется, не задавала. Впрочем, я спросила насчет родственников. Можно ли считать невесту родственницей? Бог ее знает…
Званцев сказал про невесту, отвечая на вопрос о родственниках. Но не сразу. Сперва он рассказал про музей. Сперва – музей, потом несуществующая невеста. Ему понадобилось объяснить свое путешествие в музей. Какого, спрашивается, черта? Эко событие – человек в музей собрался! На выставку поглядеть. Архитектурой насладиться. Не поджигать же музей он сюда ехал!
