У тебя превосходно получилось! Если бы не ее спутник, здравый смысл и профессиональная этика, а также неподходящая фазы луны, - уверяю, утром вы бы с ней завтракали в постели.
Со смешанным чувством изумления и недовольства Фауст проговорил:
- Неужели со всеми женщинами так просто? Неужели их всех можно покорить словом, улыбкой, ярким шарфиком или пригоршней монет?
Каждый человек имеет свою цену, и очень часто эта цена на удивление мала. Фокус в том, чтобы знать, какова эта цена, лучше, чем они сами.
Они остановились, чтобы развлечься, глядя на забавную группу мальчишек, стреляющих из лука по соломенному сарацину. Всякий раз, когда стрела попадала в цель, раздавались громкие победоносные крики.
Однако давай расширим наш эксперимент. Я продолжу раздевать догола славных нюрнбергских женщин, чтобы они представали твоему взору в чем мать родила. Ты будешь выбирать, а я буду описывать тебе последствия; таким образом мы подберем тебе подружку на сегодняшнюю ночь, доступную, сговорчивую и похотливую, такую, что порадует все твои чувства!
- Давай!
В этот чарующий вечер все женщины, каких встречал Фауст, представали для его волшебного зрения сохраняющими на себе лишь драгоценности, туфельки, шляпки и иные украшения, но начисто лишенными скрывающей их тело одежды. Перед ним раскрывались все женские типы. Мефистофель играл роль пекущегося о покупателе торговца, описывая качества и достоинства или скрытые изъяны каждой и указывая для каждой разумную цену. Казалось, все женщины были ему доступны, а весь Нюрнберг превратился в его гарем.
Он бродил по острову в полнейшем экстазе.
Везде было очень красиво. Пасущуюся группку ручных оленей вспугнуло приближение какой-то низенькой и плотной женщины. Фауст осмотрел ее бедра, груди и живот, которые весело розовели перед его взглядом. Она поспешно удалилась.
В ней течет крестьянская кровь, - заметил Мефистофель. - Такие женщины целый день могут работать мотыгой или ночь напролет заниматься супружеской «пахотой», но, как правило, муж редко предоставляет ей драгоценную возможность продемонстрировать свою выносливость. Она может лечь и с тобой, и с тремя сразу.
Фауст шагал по дорожке, клянясь и улыбаясь. Навстречу проследовала стайка изящных нимф; они весело щебетали о чем-то, размахивая руками, как птички, а их плоть светилась. Некоторые были невзрачны, некоторые - нет; и все же их тела все были по-своему красивы, некоторые - сочны и изящны, некоторые - скромны, а другие - экстравагантны. Однако они обладали двумя общими чертами: у них были короткие волосы, и вместо украшений между их изящных, пухлых, выдающихся вперед, нежных и пышных грудей висели распятия. Фауст сразу же понял, что эти женщины - монахини.
