Я казнил по подозрению.
Никакого следствия. Никакого заглядывания в душу. Никакого беспристрастного судейства. Блин, да я даже испугаться не успел! Бах! Шлеп! В итоге один живой чародей, один мертвый нехороший парень.
Я сделал это, чтобы защитить себя и других. Возможно, я принял не лучшее решение — но единственно возможное. Я не колебался даже доли мгновения. Просто нажал на спуск и занялся другим и проблемами — тем более в ту ночь у меня их хватало.
Как и положено поступать Стражу. Типа, поумерил своего святее-вас-всех пылу.
Бездонные синие глаза внимательно всмотрелись мне в лицо, Мерлин медленно кивнул.
— Ты ее казнил, — негромко произнес Мерлин. — Потому что это было необходимо.
— Это было совсем другое дело, — пробормотал я.
— Разумеется. Твой шаг требовал гораздо более глубокого осмысления. Ты действовал в темноте и в одиночку. Подозреваемый обладал значительно большей силой, чем ты. Промахнись ты — и это стоило бы тебе жизни. Ты поступил так, как того требовала обстановка.
— «Необходимо» еще не значит «правильно», — возразил я.
— Возможно, — кивнул он. — Однако Законы Магии направлены на то, чтобы чародеи не использовали свою силу во зло смертным. Они не оставляют места компромиссам. Ты теперь Страж, Дрезден. Тебя должен волновать в первую очередь твой долг перед смертными и перед Советом.
— Долг, который означает порой убийство детей? — На этот раз я не пытался скрыть злости; впрочем, пар из меня почти весь вышел.
— Долг, который означает поддержание Закона — всегда и везде, — рявкнул Мерлин, пробуравив меня искрящимся от ярости взглядом. — Это твой долг. А теперь — еще в большей степени, чем прежде.
Я первым отвел глаза, не дав ему заглянуть мне в душу. Эбинизер стоял в паре шагов от меня, молча следя за выражением моего лица.
— Для своих лет ты повидал много, даже слишком, — продолжал Мерлин, хотя голос его чуть смягчился. — Но ты не видел, как ужасно все может обернуться. Даже вполовину того не видел. Законы существуют не по прихоти. И буквы их необходимо держаться.
Я повернул голову и посмотрел на небольшую алую лужицу, которая успела скопиться на полу рядом с телом мальчишки. Имени его мне так и не сказали.
— Верно, — устало кивнул я и вытер кровь с лица чистой полой плаща. — Я вижу, чем написаны эти буквы.
Я повернулся и вышел из склада на улицу, в чикагскую интерпретацию лета в Майами. Июль на Среднем Западе часто выдается знойным, но в этом году жара стояла особенно мучительная, и часто шел дождь. Склад был в порту, а следовательно, выходил на озеро, вода в котором — как правило, ледяная — тоже была теплее обычного. В результате в воздухе еще сильнее воняло тиной, гнилыми водорослями и тухлой рыбой.
