– Это Флойд Макгро, – ответил тот. – Он стал калекой на этой войне. И ему пришлось очень туго по возвращении.
Рейчел быстро пошла прочь. Флойд Макгро. Она подозревала, что это именно он, еще когда разговаривала с ним в «Йорк-Инне». Думала, что надо бы найти его и сказать, что он тоже не виноват. Но не сделала этого, а теперь он умер, уверенный, что прощения ему быть не может. И все же его она не жалела. В этом смысле, понимала Рейчел, она – истинная дочь своего отца, судьи Дэфо.
Предки судьи были голландскими фермерами, которые укрощали строптивую дикую северную природу. Сам он был слишком болезненным для работы в поле, поэтому ему посоветовали продолжать образование. В итоге он стал юристом и вел весьма успешную практику в Квинсвилле – городе богатых торговцев зерном и шикарных домов на берегу Озера, в одном из которых жил и он сам. В сорок пять лет, несмотря на свое вечное нездоровье и вопреки советам врача, он согласился на должность в Местном суде. И вскоре заработал репутацию самого жестокого из законников – его прозвали «Судья Веревка». Работа отнимала у него много времени, и это так его истощило, что врач предупредил о возможных сердечных приступах. Адвокаты часто говорили, что если и есть угроза сердцу Дэфо, так скорее – со стороны крысы, которая в нем живет. Судья знал об этой шутке, и она была ему по душе.
К удивлению коллег, в пятьдесят лет он решил жениться. В жены взял Анке Ольтманс, дочь голландского торговца-иммигранта. Она была крепкой низенькой женщиной и напоминала ему одну из характерных фигур на картинах Рубенса. Она посвятила ему всю свою жизнь.
Их брак со стороны казался весьма удачным и для самого судьи действительно был таковым. Он называл Анке «голландской женой». «С голландской женой не пропадешь», – любил говаривать он.
В положенное время у них родилась дочь, Рейчел. Но через три года Анке, которая казалась такой крепкой, подхватила от дочки корь, быстро угасла и умерла.
С этого времени судья Дэфо стал рабом своей дочери. Этот худощавый человек, чье лицо походило на череп, покрытый тончайшим слоем плоти, и чья внешность обычно приводила в ужас людей, попавших на скамью подсудимых, был нежнейшим из отцов. Казалось, вся любовь, на которую он способен, собиралась в единое целое и выливалась на дочь. Завидев ее, он неизменно улыбался – улыбка черепа. И чем сильнее он ее баловал, тем более замкнутым и нелюдимым становился ко всему остальному миру. «Если ты слишком легко находишь общий язык с людьми, – говорил он Рейчел, когда она подросла, – это признак твоей слабости».
