– В таком случае, не мог ли он подделать и весь текст?
– Именно такое предположение выдвинул три месяца назад некто Скаттард – мошенник, позорящий звание ученого; его статья, где он нападает на меня в самых яростных выражениях, была опубликована в том же журнале, что и моя. Он утверждает, будто Леофранк состряпал текст на основе отрывков, натасканных из различных источников.
– Ты говоришь об этом Леофранке, словно он твой ближайший сосед. Бога ради, кто же он был?
– Ты в самом деле не знаешь? Это был епископ, учредивший здесь, в Турчестере, культ святого мученика Вулфлака. Скаттард утверждает, будто он затеял это, чтобы собрать средства для уничтожения англосаксонского собора и строительства нового...
– Я заметил, что Гримбалд пишет «Старый собор», а это значит, что рассказ был составлен, когда на его месте уже стоял новый. То есть не раньше тысяча двести какого-то года, не так ли?
– Это было начало двенадцатого века, Остин.
– Прости. У меня немного путаются тысяча сотые, тысяча двухсотые и тысяча трехсотые годы. Средневековье для меня – это сплошные монахи и сражения, пока не появляется Генрих VIII с его женами.
Я содрогнулся и продолжил:
– Манускрипт, опубликованный Паркером, был скопирован приблизительно в тысяча сто двадцатом году, что согласуется с датировкой Леофранка. Но ты прав, Скаттард нашел тут аргумент в свою пользу. Он заявляет, что все затеи Леофранка – Колодезь Вулфлака и его гробница, ставшая в Средние века объектом паломничества, – основаны на этой подделке.
– Согласно Скаттарду, Вулфлак не был святым мучеником?
Я кивнул:
– Он идет гораздо дальше: по его теории, Вулфлак и вовсе не существовал. Верно то, что ссылки на него содержатся только в Гримбалдовой «Жизни». Но я в своем ответе, опубликованном в этом месяце, среди прочих аргументов привожу вопрос: отчего же в таком случае Леофранк подделал биографию Альфреда, а не самого Вулфлака?
– Возможно, потому, что избранный им способ куда хитроумнее. Он пишет биографию Альфреда, в которой святому Вулфлаку отводится выдающаяся роль, и таким образом с большим успехом протаскивает мученика в историю.
– В точности то же ответил и Скаттард, – мрачно кивнул я.– Если принять эту теорию, не столь уж невероятными покажутся и прочие его дикие домыслы. И венец всего – неслыханная, абсурдная идея, будто Альфред не разбил датчан, а, напротив, был разбит ими, платил им дань и числился в их вассалах.
Остин бесстрастно меня разглядывал.
