Закончив завтрак, я позвонил в колокольчик, чтобы Молли унесла посуду, а сам скрылся в спальне, подальше от соблазна. Сейчас мне нужно было делами заниматься, а не нервничать, глядя на соблазнительную рыжую ирландку.
Усевшись на кровать, я посмотрел на телефон и, вздохнув, снял трубку.
Набрав номер, я услышал несколько гудков, затем раздался щелчок, и знакомый голос произнес по-испански короткую фразу.
Наверное, что-нибудь типа «я вас слушаю».
– Приветствую вас, уважаемый дон Хуан, – вежливо, но без особой радости сказал я.
– А, Майкл, – Гарсиа перешел на английский, – я уже давно жду вашего звонка. Да и от Кончиты нет никаких известий, а уж она могла бы прочирикать пару слов старому дону.
– Вот как раз по поводу Кончиты я вам и звоню, – сказал я и сделал небольшую паузу.
– А в чем дело? – поинтересовался Гарсиа. – Она опять что-нибудь натворила?
– Нет, дон Хуан, не натворила. И теперь уже не натворит ничего и никогда.
– Вот как… – похоже было, что Гарсиа понял меня с полуслова, – рассказывайте. Я слушаю.
– Шестнадцать дней назад, – заговорил я ровным голосом, – в Гамбурге, в гостинице «Альте Дойчланд», кто-то проткнул ее стилетом. Я как раз вернулся из города и, войдя в спальню, увидел, что она лежит на постели, а из ее груди торчит стилет вроде того, который вы мне показывали. Дело было сделано и исправить уже нельзя было ничего. Я не был зарегистрирован как жилец, поэтому просто уничтожил все свои отпечатки пальцев и ушел. Как вы понимаете, светиться мне было ни к чему. Что было дальше – не знаю. Надеюсь, после всех полицейских процедур ее похоронили по-человечески.
Выслушав мой доклад, а я говорил без всяких эмоций, в деловом стиле, Гарсиа надолго замолчал, и я, тактично не прерывая его молчания, слушал в трубке его спокойное дыхание.
Понятное дело, я не стал говорить ему о маргаритке, которую Рита нарисовала на стене помадой. Незачем ему знать такие подробности. Кто знает, может быть он тоже догадается, что к чему, ведь дураки не становятся наркоимператорами. Даже наверняка догадается. Так что – молчание и еще раз молчание.
– Вы сделали то, зачем поехали в Европу? – спросил наконец Гарсиа.
Спокойно так спросил, будто я рассказал ему не о смерти молодой красивой девушки, которая наверняка была его любовницей, а о сломавшейся расческе…
– Да, конечно, – так же спокойно ответил я, – поправил свое финансовое положение, позаботился о внешности, причем очень удачно, ну, и… в общем, Кончита успела сделать мне документы.
