- Убью суку драную, сволочь рыжую…
Высокий импозантный мужчина лет сорока, с благородной сединой в коротких волосах, неуловимо похожий на Ричарда Гира, беседовал о чем-то с хирургом, одетым в голубой халат с кровавыми пятнами.
Покосившись на Самцова, он вполголоса спросил у хирурга:
- Простите, Сигизмунд Карлович, что это он так вопит?
Сигизмунд Карлович сдержанно усмехнулся и так же вполголоса ответил:
- А ему глаз авторучкой выкололи. Собственно, я и оперировать буду. Нам еще из машины позвонили, чтобы готовились к операции.
- Авторучкой? - удивился седой. - На службе?
- Ну да, прямо в отделении.
- А кто выколол-то? - поинтересовался седой. - Коллеги?
Хирург захохотал:
- Вы скажете, Артур Александрович! Конечно же, нет. Девушка выколола.
Артур Александрович убрал с лица улыбку, почесал пальцем щеку и задумчиво произнес:
- Интересное дело получается… Посудите сами, Сигизмунд Карлович - девушка выкалывает милиционеру глаз. В отделении. Это вам не кажется странным?
Хирург вздохнул и ответил:
- Мне многое кажется странным. Но я уже не удивляюсь.
- Что ж… - седой протянул хирургу руку, - желаю успеха. Не смею задерживать. Мне пора, а вам - огромное спасибо за помощь!
- Ну что вы, Артур Александрович, всегда рад!
Мужчины обменялись рукопожатиями и разошлись. Седой поспешил к выходу из больницы. На улице он с облегчением вздохнул полной грудью, мельком глянул на номер стоявшего у входа желто-синего милицейского "козелка" и вытащил из кармана телефон.
Отойдя в сторонку, он набрал номер и, поглядывая на сидевшего в "козле" милиционера, негромко сказал:
- Березин, слушай, тут такое дело…
***
- Я пойду, у меня водка греется, а ты прикинь - какие у тебя перспективы на ближние двадцать пять лет и каково тебе будет на киче париться!
Камень выплюнул папироску и не торопясь, руки в карманах, вразвалку отошел от камеры, оставив Лину наедине с ее страшными мыслями…
Лина уткнула лицо в ладони.
Мысли, тревожные, неясные, похожие на ночной кошмар, в беспорядке клубились в ее голове. Она вспомнила, как мама в школьные годы ждала ее возвращения из театра, сидя на кухне за чашкой крепчайшего кофе и забытой тлеющей сигаретой в переполненной пепельнице.
Она так волновалась, когда Лина приходила поздно…
"Когда я выйду отсюда, - подумала она, - обязательно нужно позвонить маме. Как там они, в Америке?"
Лина вздрогнула: "А когда я отсюда выйду?"
Неужели все будет так, как говорил этот пьяненький мент с сержантскими лычками на погонах? Пока что все складывалось по его злой логике, и в конце была дальняя дорога и казенный дом. Если она сейчас что-нибудь срочно не придумает, то спасет ее только чудо.
