- Это как, дезертиров, что ли? - удивленно спросил я, напустив на себя простецкий вид.
- Да нет, беглых зэков из соседней зоны, - ответил солдатик и достал из пачки новую сигарету.
- Ух ты, - восхитился я, - так это же опасно, наверное?
Солдат, почувствовав интерес к своей персоне, приосанился и, затянувшись, небрежно согласился:
- Ну что ж… Опасно, конечно, но служба.
- И что, - продолжил я расспросы, - много их было?
- А пятеро. Двух положил, а трое сами сдались.
"Сука. Пес смердячий", - подумал я, но ничем не выдал своих мыслей и спросил:
- Не понял, положил - это как, мордой вниз?
Солдат засмеялся, потешаясь над непонятливым и наивным собеседником, и пояснил:
- Зачем мордой вниз? Из калашникова положил. А те трое - это точно, сами мордой вниз легли.
Внезапно мне захотелось взять солдата за горло и надеть его затылком на стоп-кран. Руки так и зачесались сделать это, но усилием воли я сохранил на лице прежнее удивленно-восхищенное выражение и спросил:
- Так ты их застрелил, значит?
- А что еще с ними делать, с козлами?
- Ну, в общем, да… Что с ними еще делать… А как же это случилось? - спросил я, понемногу успокаиваясь.
- Ну, как, обычное дело, подняли по тревоге, сказали, что ищут беглых зэков, и они как раз в нашу сторону идут. Вывезли нас в лес, ну, цепью выстроили, и пошли мы прочесывать. Ну, через километр я их в ямке и увидел. Вообще-то положено сначала вверх стрелять, но замполит сказал, что это не обязательно. Ну, я передернул затвор, и - огонь! Двое - наповал, а еще трое - обосрались и лапки кверху.
Я смотрел на этого щенка, который не знал ни жизни, ни смерти, и удивлялся. Мальчишка, лет девятнадцать ему, ну, двадцать от силы, наверняка дрочит, где только может, не знает в жизни еще ни-че-го! А уже убил несколько человек, и это вовсе не будет отравлять ему оставшуюся жизнь. Обычное деревенское животное, которому что корову зарезать, что зэка пристрелить - без разницы. Герой, бля!
Я глубоко вздохнул и, бросив догоревшую сигарету в угол, повернулся к выходу из тамбура.
Взявшись за ручку, я остановился и, повернувшись к солдатику, сказал совсем другим голосом:
- Ты, вша поганая, ты не рассказывай о своих подвигах кому ни попадя. А то попадешь на бывшего зэка, он тебя и приголубит. Сначала в жопу, а потом пером в ливер. Понял, пидор?
Солдатик опешил и впервые за все время разговора внимательно посмотрел на меня. Я знаю, что он увидел. Он увидел жесткое лицо, обтянутые сухой кожей скулы и холодные серые глаза. Такие же лица были у тех пятерых, и теперь, когда в руках у солдатика не было калашникова, он чувствовал себя совсем по-другому. Солдатик, такой смелый с оружием в руках и под крышей армии, увидев опасного и жестокого мужика прямо перед собой, испугался и выронил сигарету, которая покатилась по дергающемуся полу тамбура к запертой двери на улицу.
