– Представляю, – Самойленко говорил правду, он действительно представил себе эту картину, отчего его словно мороз по коже пробрал и он даже поежился.
– А вот теперь, Николай, слушайте, ради чего я и пришла к вам. Нет ведь у меня больше Виталика.
– Как это?
– Я сначала тоже не поверила, когда только узнала. А все правдой в конце концов оказалось – нет у меня больше племянника.
– А где же он?
– Сейчас – не знаю где.
– То есть... – рука Самойленко сама потянулась к ящику стола, и, вынув оттуда диктофон, репортер нажал кнопку записи, повернув аппарат микрофоном к посетительнице и придвинув его поближе к ней. Начиналось самое главное. – Рассказывайте же!
– Я когда выписалась – сразу в детдом. Директор меня не принял, выслал мне навстречу заместителя, очень нервную дамочку. Та юлила-юлила, все не хотела говорить, где Виталик, а потом заявила наконец, что он с группой детей из тридцати человек в сопровождении трех воспитателей выехал в Италию. По чернобыльским благотворительным программам. Мол, всего на полтора месяца, так что скоро уже вернется, не беспокойтесь. Пусть, говорит, ваш ребенок отдохнет да незабываемых впечатлений наберется.
– Ну, Италия – это же действительно интересно. И я бы с удовольствием съездил...
– Еще бы! – саркастически усмехнулась Кашицкая. – Я тоже сначала вроде успокоилась, даже обрадовалась, думала, вот повезло Виталику! Только странным мне показалось, что меня ни о чем не предупредили... Ну, а потом и вовсе непонятные вещи стали твориться: проходит полмесяца, месяц – о Виталике ни слуху ни духу. Бывало, про себя думала, задержались, может, по каким-то причинам. Но когда прошло два месяца после того, как я выписалась из проклятой больницы, я не выдержала и пошла прямо к директору детского дома...
– Пелагея Брониславовна! – перебил ее Самойленко, весь напрягшись от волнения, предвкушая, что именно сейчас услышит нечто важное, а может, и самое главное для своей будущей статьи. – Если можно, с этого момента, пожалуйста, поподробнее.
Меня интересуют конкретные даты, по возможности, все имена и фамилии, а также должности тех официальных лиц, с кем вы имели дело.
– Да-да, я понимаю, – сразу же согласилась женщина, с готовностью кивнув. – Значит, так Я выписалась из больницы двадцать второго марта. В тот же день пошла в детдом. Директора детского дома зовут Геннадий Степанович Трофимчук. Это детдом номер пять. Но он меня так ни разу и не принял, я всегда разговаривала только с его заместителем, Натальей Андреевной Герасименко.
